Исследователи отмечают, что Толкин использовал магическую космологию для противопоставления современности с её борьбой с магией и предрассудками. Магия, которая применялась для получения власти над другими, ассоциировалась у Толкина с современностью с её технологиями. Наряду с такой «тёмной» магией у Толкина встречается «волшебство» (англ.enchantment) — это то, что испытывал Фродо в Ривенделле и Лотлориэне — оно создавалось силой трёх эльфийских колец.
Средиземье описывалось, с одной стороны, как обычное, естественное, похожее на нашу Землю с её реками, горами, равнинами, деревьями и лесами, а с другой стороны — сверхъестественное, с могущественными расами и магическими артефактами[1][2][3].
По расам
Разные расы Средиземья обладали различными магическими силами[3]:
Майар, посланные в Средиземье по воле Валар в облике людей[4]
Саруман, обладал властью создавать иллюзии[T 1]; Гэндальф, обладал умением создавать огонь[T 2], пылающий свет[T 3], использовал различные заклинания[T 4], читал мысли и воспоминания Фродо[T 5].
Бессмертные существа, обладающие магическими способностями и склонностями к искусству и ремёслам[3]
Глорфиндель и Эльронд при помощи волшебства подняли воды реки Бруинен, смывшей назгулов и утопившей их лошадей[T 14]. Эльфийские верёвки были очень лёгкими, прочными и могли самостоятельно развязываться по команде[5][T 15][T 16]. Эльфийский путевой хлеб лембас поддерживал путника на ногах в течение долгого дня[T 17][3]. Эльфийские плащи обладали магическими камуфляжными свойствами[T 18]. Дары Галадриэль Фродо и Сэму, фиал и коробочка с землёй, обладали магическими свойствами[T 17].
Смертные существа, не обладающие магическими навыками в Третью эпоху, но способные использовать магические артефакты, созданные эльфами и нуменорцами — людьми Второй эпохи, как минимум часть из которых имела эльфийскую кровь[3]
Артефакт огромной мощи, воплощение зла[3]; развращает властью любое существо, включая владык эльфов, королей людей, магов; контролирует все другие Кольца власти; дарует невидимость[T 12][T 8]
Видящие камни, созданные эльфами Валинора, позволяющие общаться на расстоянии и видеть разные части Арды[T 22][T 23]
Саруман обманут Сауроном при помощи палантира Ортханка[T 23].
Тайнопись
Магические письмена, невидимые в обычных условиях
Лунные буквы на «карте Трора» (Эребора), объясняющие, как открыть секретную дверь[T 24]; лунные буквы из митрила на Двери Дурина у западного входа в Морию[T 4].
Несокрушимая кладка
Каменная кладка, заключаящая в себе чары, препятствующие разрушению грубой силой
Неприступная башня Ортханка, построенная при помощи волшебства «более старого и сильного, чем у Сарумана»[T 25]; «несокрушимая» нуменорская кладка внешней стены Минас-Тирита[T 26].
Древний рог, найденный Эорлом Юным в кладовых огнедышащего червя Скаты, который наполняет сердца врагов страхом, а друзей — радостью
Мерри Брендибак протрубил в баклендский рог сигнал тревоги и воодушевил хоббитов на освобождение Шира от банд Сарумана[T 30][13].
Анализ
Магическая космология
Исследователь и критик Патрик Карри[англ.] предположил, что Толкин ощущал необходимость в магической космологии, соединявшей политеизм и анимизм с христианскими ценностями вроде сострадания и смирения для противопоставления «войне против таинственности и магии» в современности[1]. По мнению Карри, Толкин негативно относился к магии, ассоциируя её с современной наукой и техникой. Стремление обладания властью развращает тех, кто использует магию для этих целей, например, Сарумана, который изначально стремился к знаниям и порядку[14]. С другой стороны, есть «волшебство» эльфийских земель, которое не ассоциируется с властью и злом, но является отражением чистого искусства и восприятия чудес мира[2].
Два типа магии
В неотправленном черновике письма 1954 года Толкин различает два вида магии греческими словами μαγεία («обычная» «магия») и γοητεία («гоетия», «колдовство»)[T 31].
«Магия» включает использование различных механизмов, например произнесение определённых слов у магической двери, вроде двери Дурина, для того, чтобы её открыть. Саурон использовал магию для создания тёмного облака, накрывшего Мордор и Гондор перед битвой на Пеленнорских полях[3].
«Гоетия» влияет на восприятие и волю. Эльфы использовали её для создания художественной красоты без усилий и без обмана. Саурон использовал её для подчинения воли других[3][2].
Толкин писал, что такой магии нельзя обучиться, изучая древние манускрипты и книги заклинаний — это были «врождённые силы, которыми люди не обладали и не могли изучить»[T 31]. При этом он отметил: «Но нуменорцы использовали „заклинания“ при создании мечей?» сбоку от заключительного абзаца письма[T 32]. Он пояснил, что и «магия», и «гоетия» могут использоваться во благо и во вред, но ни то, ни другое не является добром или злом само по себе. По мнению Толкина, использование магических способностей для контроля над свободной волей является самым большим видом зла[T 31].
Волшебство
Патрик Карри полагает, что «волшебство» (англ.enchantment) — это «парадигматический опыт, свойство и забота эльфов», что можно наблюдать в Ривенделле, где Фродо слушает пение эльфов[T 5], а затем в Лотлориэне[15]:
Фродо остался стоять, не в силах прийти в себя от восхищения. Ему казалось, что он сделал шаг в окно, распахнутое в давно исчезнувший мир. Он видел, что на этом мире почиет свет, для которого в его языке слов не находилось. Всё, на что падал взгляд, было чётким и словно очерченным одной линией, как будто каждую вещь задумали и создали только что, прямо на глазах; и вместе с тем каждая травинка казалась неизмеримо древней. Цвета были знакомые — золотой, белый, синий, зелёный; но все они были такими свежими, так золотились, белели, синели и зеленели, что Фродо казалось, будто он видит их впервые и только сейчас придумывает им названия — новые и достойные удивления. Зимой здесь невозможно было бы оплакивать весну или лето. Ни в чём, растущем на этой земле, не было ни болезни, ни уродства, ни изъяна: на землю Лориэна порча не проникала.[T 33]
Карри цитирует то, что он считает ключевой идеей Макса Вебера, а именно — «единство примитивного изображения мира, в котором всё было конкретной магией [выделено курсивом] и имело тенденцию к разделению на рациональное познание и покорение природы с одной стороны, и на „мистический“ опыт с другой стороны». По его мнению, «волшебство» «залечивало» этот раскол между субъективностью и объективностью, что также нашло своё отражение в философии платонизма, христианства и картезианства[15].
Исследователь Толкина Верлин Флигер[англ.] отмечала, что привлекательное волшебство эльфов могло казаться идеальным, однако не было таковым на самом деле. В своей книге «Вопрос времени» 2001 года она пишет, что в Средиземье, как и в реальной жизни, любая попытка «удержать» волшебство обречена. Так, эльфы подвергаются испытанию наблюдения за тем, как бесконечная красота Лориэна увядает, а члены Братства кольца подвергаются испытанию способности отпустить Единое кольцо. По мнению Карри, это объясняет то, что магическая сила трёх эльфийских колец также должна угаснуть после уничтожения Единого кольца[15].
Палантиры не могли создавать ложные видения, даже под влиянием воли Саурона, однако он мог использовать их для выборочной демонстрации реальных вещей, чтобы создать ложное впечатление в воображении смотрящего. В каждом из четырёх эпизодов использования палантира во «Властелине колец» смотрящий видел реальные объекты, но делал из увиденного ложные выводы. Это относится даже к самому Саурону, который увидел Пиппина в камне Сарумана и посчитал, что Единое кольцо у него, а значит и у Сарумана[16][T 34]. Саурон ввёл в заблуждение Денетора, показав ему чёрный флот, плывущий к Гондору, но утаив, что флот ведёт Арагорн, тем самым склонив наместника Гондора к самоубийству[17]. По мнению исследователя Тома Шиппи, идея Толкина заключается в том, что никто не должен пытаться узнать будущее с помощью каких-то устройств, а вместо этого должен положиться на провидение и принимать самостоятельные решения, храбро выполняя свой долг в любой ситуации[18].
Том Шиппи пишет, что в предпоследней главе «Властелина колец» есть сюжет «исполнения желаний». Мерри возвращается из Рохана с магическим рогом, который Эорл Юный, основатель Рохана, нашёл на севере в кладовых огнедышащего червя Скаты. Рог, по мнению Шиппи, «магический, но только немного»[13]: его использование исполняет сердца врагов страхом, а сердца друзей — радостью. Мерри использовал рог, чтобы «пробудить» хоббитов для очищения Шира от банд Сарумана[13]. Шиппи предположил, что Толкин желал бы сделать подобное и с Англией, но его произведения, по крайней мере, приносят радость в сердца читателей[13]. Историк Кейтлин Вон Карлос отметила, что фраза Сэма Гэмджи «Здесь, пожалуй, хуже будет, чем в Мордоре! … По-своему даже гораздо хуже! Здесь Мордор приходит прямо к тебе в дом, и попробуй-ка вытерпи это! Ведь это твой дом, и ты помнишь его совсем другим»[T 30] заключает в себе порыв ностальгии[22].
Примечания
Первичные источники
Ссылки на произведения Толкина.
↑«Две крепости», книга 3, глава 10 «Голос Сарумана».
↑ 12«Братство кольца», книга 2, глава 3 «Кольцо отправляется на юг».
Milbank, Alison. 'My Precious': Tolkien's Fetishized Ring // The Lord of the Rings and Philosophy: One Book to Rule Them All / Gregory Bassham ; Eric Bronson. — Open Court, 2013. — ISBN 978-0-8126-9806-0.