PROFILBARU.COM

Лукас Кранах Старший, «Золотой век»^[1], около 1530

Золото́й век^[2] — мифологическое представление о счастливом и беззаботном состоянии первобытного человечества. Основой представления стал мифологический мотив, согласно которому прежде всё было лучше, чем сейчас^[3].

Представления о золотом веке возникают в результате развития, конкретизации представлений о мифическом времени, особом начальном сакральном периоде, предшествующем эмпирическому (историческому) «профанному» времени^[4]. Золотому веку сопутствуют мифологемы «потерянного рая» и «благородного дикаря». Это архетипический образ, лежащий в основе любой утопии.

Архаическая культура

Ранняя форма представлений о золотом веке прослеживается уже в наиболее архаических культурах в качестве мифов о «предках», которые жили лучше, чем нынешние люди, и были наделены чудесными способностями. Тотемические мифы австралийской мифологии демонстрируют двойственные представления о «предках»: они изображены бесформенными, беспомощными, «недоделанными», но в то же время некоторые из них обладали чудесными способностями: могли спускаться под землю, подниматься на небо и др. Эти мифы определяются мифологическим мотивом «от противного», согласно которому прежде всё было иначе, как сейчас, и чаще всего лучше. Этот мотив составил основу мифологемы золотого века^[3].

Мирча Элиаде, подробно исследовавший эту тему, считал, что мифологема золотого века восходит ко временам неолитической революции и является реакцией на введение земледелия^[5].

Предполагается, что этот мотив стал особенно актуален в эпоху начала постоянных войн, когда прошлое на контрасте с действительностью «железного века» стало казаться благополучным, счастливым временем^[3].

Дальнейшее развитие

Скандинавская мифология повествует о заре мироздания, когда недавно возникший мир был гармоничным, асы радостными, и всё было из золота и т. п. Эта эпоха закончилась с «первой войной» — асов и ванов. Китайская мифология говорит о привольной жизни людей в эпоху мифических императоров Яо и Шунь. В египетской мифологии счастливой была эпоха правления на земле Осириса и Исиды. Шумерская мифология содержит сюжет о райской стране Тильмун, «страны живых», жители которой не знали болезней и смерти. В мифологии древних майя первые люди считались разумными, проницательными, красивыми. Позже они были лишены этих качеств ревнивыми богами-создателями. Представления о золотом веке содержат вавилонская, ацтекская и некоторые другие мифологии^[3].

Парсы описывали правление царя Джамшида, в которое люди и скот были бессмертны, источники не иссякали, деревья не высыхали, пища не кончалась, не было холода, жары, зависти, старости. В рамках буддизма существует представление о веке прекрасных воздушных существ, которые реяли в беспредельности, не имели пола и не нуждались в пище. Всё кончилось, когда они отведали сладкой пены, что образовалась на поверхности земли. Тогда эти существа впали в зло, а затем были осуждены питаться рисом, рожать детей, делать жилища, разделять собственность и соблюдать кастовое деление. Позднее люди продолжили постепенно вырождаться. Первая ложь была произнесена царём Четьей. Продолжительность человеческой жизни со временем уменьшалась^[3].

Античная культура

Сам термин происходит из античной культуры. Основу сохранившегося античного мифа составляли традиционные мифологические представления^[3].

Наиболее ярко миф выражает поэма «Труды и дни» Гесиода и в «Метаморфозы» Овидия. Согласно древнегреческому поэту Гесиоду (Hes. Орр. 104—201), первое поколение людей, жившее при правлении верховного бога Кроноса, испытывало лишь одно блаженство. Земли давали обильный урожай сами. Люди не знали труда и горя. Они не старели и умирали, словно объятые сном. После смерти эти люди существуют и по настоящее время как добрые «демоны», которые охраняют порядок на земле. Затем пришёл серебряный, затем медный век. Каждая новая эпоха несла большие тяжести и бедствия, чем предыдущая. Четвертым стал век героев, которые воевали под Фивами и под Троей. Затем настал нынешний, железный век, век порчи и жестокости, в который «ни днём не прекращаются труды и печали, ни ночью»^[3].

Близкий сюжет изложен римским поэтом Овидием в поэме «Метаморфозы» (Met. I 89—162), который, предположительно, заимствовал его из греческого мифа. Золотой век Овидия не знал мести. Правда и верность торжествовали, не требуя подкрепления законами. Мир был безопасным, не знал войн, не было даней. Вечно стояла весна. Земля без возделывания сама приносила плоды. Реки текли молоком и нектаром, с дуба капал мёд. Затем следовали всё более ухудшавшиеся эпохи, серебряный, медный и, минуя «век героев», железный века. Последний стал самым тяжёлым и бедственным^[3].

Помимо данного мифа, античная культура содержала также другие представления о «ранних временах» творения, в которые люди несли жалкое существование, однако затем Афина, Деметра, Прометей наделили их культурными благами^[3].

По мнению Ю. Г. Чернышова, хотя термин «золотой век» возводят обычно к поэме «Труды и дни» Гесиода, у последнего и ряда других греческих авторов в оригинале фигурирует не «золотой век», а «золотой род» (др.-греч. χρύσεον γένος). Само понятие «золотой век» (aurea saecula) впервые в античной литературе фиксируется только в I в. до н. э.: в «Энеиде» Вергилия (Aen. VI. 792—794), в «Метаморфозах» Овидия (Met. I. 89—90) и т. д. До этого в античной традиции была распространена не «хронологическая», а «генеалогическая» интерпретация мифа о жизни при Кроносе (Сатурне) и последующей истории: эта история мыслилась не как смена эпох, но как смена совершенно различных, никак между собой не связанных родов, геносов людей (у Гесиода — золотого, серебряного, медного, героического и железного), каждый из которых поочерёдно создавался богами и затем исчезал с лица земли. Отмечаемый у Вергилия и почти всех его последователей переход от «золотого рода» к «золотому веку» явился важнейшим качественным сдвигом в интерпретации мифа, позволившим актуализировать утопическое содержание древних преданий^[6].

В иудаизме и христианстве

Представления о золотом веке содержатся в библейском рассказе о первых людях в райском саду, откуда их изгнал Бог за то, что они Его ослушались (Быт. 1—3)^[3].

В христианском учении этот сюжет приобрёл новое и чрезвычайно важное значение, став одним из самых важных догматов о первородном грехе, который рассматривается как главная причина греховности всего человечества. Это грехопадение привело к потере рая и породило всё мировое зло. В Средние века христианская иконография часто изображала жизнь первых людей в раю^[3].

В Новое и Новейшее время

Христианские представления об утраченном золотом веке, земном рае, оказали существенное влияние на европейскую науку Нового времени. В эпоху Великих географических открытий европейцы, встретившись с жителями стран за пределами Европы, которые жили на уровне доклассового общества, нередко воспринимали их быт в качестве подтверждения представления о библейском рае. Сформировалась идея о «добром дикаре», который живёт по разумным законам природы. Эта идея была очень популярной в литературе XVI века (П. Мартир, Мишель де Монтень и др.), в XVII веке (Ж. дю Тертр), XVIII веке (Жан-Жак Руссо, Дени Дидро, Иоганн Готфрид Гердер) и среди учёных XIX века, склонных к идеализации «естественного» состояния раннего человечества (Льюис Морган, Николай Зибер и др.)^[3].

В работах итальянского фашистского эзотерика Юлиуса Эволы антимодернистская политическая доктрина основывалась на представлениях о Примордиальной традиции и прогрессивном упадке последней по мере отдаления от золотого века и вступления в суровую эпоху Кали-юга^[7].