Нухалк (белла-кула, беллакула) — один из салишских языков, на котором сейчас говорят 17 пожилых людей в окрестностях канадского города Белла Кула (Британская Колумбия). До недавнего времени язык назывался белла-кула, но сейчас предпочтительно самоназвание нухалк.[2] Хотя язык преподаётся в школах Британской Колумбии и племени нухалк, число свободно владеющих им не увеличивается.
Историческая область распространения языка окружена территориями, население которых говорило на вакашских и атабаскских языках. Ранее он был распространён в более чем 100 поселениях, имелись различные диалекты. Сейчас большинство этих поселений покинуто, диалектные различия стираются.
Алфавит на основе латиницы: a, aa, c, cw, h, i, ii, k, k', kw, kw', l, lh, m, n, p, p', q, q', qw, qw', s, t, t', tl', ts, ts', u, uu, w, x, xw, y. [3]
По типу (степени свободы) выражения грамматических значений белла-кула — синтетический язык и придерживается стратегии совместного выражения грамматических и лексических значений в одном слове (противоположность аналитических языков, где грамматическое значение выражается с помощью служебных слов). При этом касательно характера границы между морфемами белла-кула проявляет себя как фузионный язык с размытыми границами между морфемами внутри одного слова и тенденцией к инкорпорации, что, вероятно, является следствием влияния вакашских языков[4].
В слове Q'mū†ic видим, что глагол употребляется только относительно круглых предметов, и это грамматическое по своей природе условие сочетаемости выражено в слове с помощью суффикса, а не отдельного слова, что говорит в пользу синтетизма данного языка. В слове tijalkū†tx 'мяч' наблюдаем включенное в его структуру значение близости к ч-л., а также артикль — они являются грамматическими показателями.
Заметим, что ū† — суффикс, придающий словам значение "круглый", — встречается в обоих словах примера (1), что в исследованиях называют примером "семантического согласования"[5].
Теперь рассмотрим таблицу со значениями некоторых суффиксов в языке белла-кула. Вариативность суффиксов, выражающих одно и то же значение (или указанные в скобках части суффиксов, которые могут проявляться в некоторых контекстах), показывает, что взаимосвязь между конкретной основой слова и выбором той или иной формы есть, соответственно, не всегда легко установить границу между основой и суффиксом или иными морфемами — следовательно, перед нами именно фузия, а не иной тип границы между морфемами. Заметим также, что разнообразие суффиксально выражаемых грамматических значений в значительной мере подкрепляет и утверждение о том, что белла-кула — синтетический язык.
Базовый порядок слов в языке белла-кула — VSO (Verb-Subject-Object). Сравним следующие предложения:
Заметим, что третий элемент в предложениях (2-5) — не всегда О (прямое дополнение). Так, в предложении (4) tiʔimm ī kitx — непрямое дополнение, а четвертый элемент — прямое. Однако нельзя сказать, что и четвертое место будет постоянным для прямого дополнения: в примере (5) третий элемент возвращается в форму прямого дополнения, а четвертый элемент, обладающий инструментальным значением, прямым дополнением быть перестает. Так, более соответствовать реальному положению в языке будет следующая схема:
Pred — [Agent — Patient] — Adjunct, причем адъюнкт всегда сопровождается предлогом, а агенс и пациенс объединяются в тему[5]. Первый элемент, обладающий, как правило, свойствами предиката, выражает также связь между агенсом и пациенсом либо свойства одного из этих элементов, если другой отсутствует.
Белла-кула (подобно многим языкам, включая русский) считается номинативно-аккузативным языком, то есть маркирование вершины происходит с помощью противопоставления аккузативных и номинативных форм. Однако в нухалке есть элементы эргативного типа ролевой кодировки, что позволяет говорить о невозможности однозначного отнесения данного языка к тому или иному типу. Например, подобно близкому к нухалку языку лушуцид с полностью эргативным типом кодировки, каузативно-пассивные конструкции в сочетают каузацию и ориентированность на пациенс.
Белла-кула имеет все условия для описанной выше неоднозначности: V-начальный порядок слов, отсутствие морфологического падежа, Wh-начальный/постноминальные относительные предложения — отсюда необходимость в дополнительных морфологических средствах для различения транзитивных субъекта и объекта.
Легко заметить, что лишь -t позволяет отличить объект от субъекта в примерах (9-10). Иными словами, если бы в языке белла-кула было стандартное транзитивное согласование, пример (9) означал бы "Что укусил кот?"[6].
В языке белла-кула отношение между обладателем и обладаемым маркировано тем же образом, что и зависимость актанта от предиката (где предикат может нести черты согласования субъекта и объекта): если обладатель выражен местоимением, то отношение обладания выражается с помощью суффикса, который присоединяется к обладаемому (собственности). С другой стороны, если именная группа-обладатель явная (не местоименная), то она присоединяется к обладаемому с помощью особой парадигмы прономинальных (местоименных) суффиксов, притом та же суффиксальная парадигма используется для выражения отношения агенс/пациенс (в предложениях с нетранзитивным предикатом).
В нухалке обладатель обычно занимает позицию первого сегмента, свойственную агенсу (действующему лицу)[4].
В языке белла-кула есть множество слов, лишенных гласных, например:
ɬq 'мокрый', 'tχt 'камень', χsc'c 'я потолстел'
При первоначальных исследованиях этого языка именно этот феномен произвел большой резонанс и привлек внимание к языку: неоднократно утверждалось, что в языке нухалк нет слоговой системы как таковой или что любая сегментная единица может быть слоговой в нухалке. Однако в процессе изучения языка было все же установлено, что лишь единицы, обладающие признаком [+son] (сонорные, с участием голоса), могут становиться вершиной слога, и притом в каждом слоге перед вершиной может появляться максимум две согласные. [8]
Судя по всему, личных местоимений в языке белла-кула не существует, однако идея лица выражается через набор местоименных глаголов со значением, близким к "быть мной/будучи мной/я являюсь". Подобную систему наблюдаем и в родственном нухалку языке лушуцид. Некоторые ученые классифицируют третье лицо предикативных местоимений как самостоятельный класс слов-идентификаторов, которые могут выполнять роль глаголов-связок и соединять два выраженных в предложении актанта, например[4]:
ᴀʀᴛ — Article; sᴜʙᴊ, ᴏʙᴊ — Subject, Object
ᴘʀᴇᴘ — Preposition; ᴘʀᴏx — Proximal