Финно-у́гры Пово́лжья[1], пово́лжские (во́лжские) фи́нны — территориальная группа финно-угорских народов, населяющих восток Центральной России и Среднюю Волгу: бассейны рек Цны, Мокши, Суры, Ветлуги и правых притоков Вятки, а также верховья двух притоков Дона - Хопра и Вороны. Включают марийцев, говорящих на горномарийском, луговомарийском и северо-западном марийском языках, мокшан, говорящих на мокшанском языке, и эрзян, говорящих на эрзянском языке. Особой этнографической группой мокшан считаются каратаи. Этнографических групп эрзян две — терюхане и шокша.
Марийский и мордовские (мокшанский и эрзянский) языки раньше выделяли в отдельную волжскую подгруппу финно-угорских языков. Однако, в силу отсутствия у них сепаратных параллелей, теперь эта группировка признана сугубо географической, а марийский и мордовские языки считаются разными ветвями финно-волжской подгруппы, наряду с прибалтийско-финскими и саамскими.[2][3][4]
Численность
По примерным подсчётам, общая численность мокшан и эрзян составляла на конец XVI века примерно 150 тыс. чел., в 1719 г. — 107 тыс. чел. По переписи населения Российской империи 1897 года мокшан и эрзян насчитывалось 1025 тыс. чел., на 1917 год их численность оценивалась в 1200 тыс. чел. По переписям СССР мокшан и эрзян было: в 1926 году — 1340 тыс., в 1937 году — 1249 тыс., в 1939 году — 1456 тыс., в 1959 году — 1285 тыс., в 1979 году — 1192 тыс. чел. По переписи 1989 года численность мокшан и эрзян в СССР составляла 1154 тыс. чел. (практически все представители мокшанского и эрзянского этноса проживали в Советском Союзе), из них в РСФСР — 1072,9 тыс. чел., в том числе в Мордовской АССР проживало 313,4 тыс. чел., что составляло 32,5 % населения республики.
Шокша проживает в 15 населённых пунктах Теньгушевского и в 5 Торобеевского района Мордовии. Общая численность составляет около 10 000 человек.
История
К началу XX века самые значительные из восточнофинских народов, общей численностью до 1 млн человек и проживающих в губерниях Нижегородской, Пензенской, Тамбовской, Симбирской, Казанской, Самарской, Уфимской, Оренбургской и Саратовской.
В начале XII века Гильом де Рубрук впервые говорит о мокше (Moxel). Об эрзянах (арису) впервые говорится в X веке в письме хазарского царя Иосифа[5]. Позже мокшане и эрзяне играют роль в истории княжеств Рязанского и Суздальско-Нижегородского.
Мокшане и эрзяне испытали некогда культурное влияние живших по соседству с ней славян, остготов, балтов, скифских и сарматских племён.
Судя по хорографическим названиям, мокшане и эрзяне населяли в древнейший период своей истории пространство между реками Волгой, Окой, Сурой и притоками Мокши, в бывших губерниях Нижегородской, Симбирской, Пензенской и Тамбовской; далее на восток она расселилась уже в позднейшее время, главным образом отступая перед русскими.
Столкновения с финно-уграми Поволжья начались у русских с 1103 года, когда в летопись занесено известие о нападении муромского князя Ярослава Святославича на мокшан: «бися Ярослав с Мордвою месяца марта в 4 день и побежден бысть Ярослав». В XIII веке русские стали одолевать «поганскую мордву», это усилилось после основания в 1221 году Нижнего Новгорода на границе мордовских земель.
В 1236—1237 земля эрзян и мокшан была полностью разорена Батыем.
После походов на Казань Ивана IV в 1540-е они перешли под покровительство Москвы. В XV—XVII веках платили ясак Касимовским царям. Мокшане и эрзяне приняли активное участие в восстаниях Степана Разина и Емельяна Пугачёва.
Татары хозяйничали, главным образом, на юге, в области мокши, тогда как эрзя оставалась под властью своих князей, продолжавших бороться с русскими в области Нижнего Новгорода, пользуясь содействием татар.
В 1377 год эрзяне под начальством ордынского царевича Арапши, разбили наголову нижегородцев и войска московского князя Дмитрия Донского на реке Пьяне.
Этот погром не остановил, однако, русской колонизации, и подчинение мокшан и эрзян нижегородским, рязанским и московским князьям шло постепенно начиная с конца XIV века.
В походе Грозного против Казани участвовал темниковский князь Еникеев с подвластными ему мокшанами.
После завоевания Казани часть эрзян была роздана боярам; остальные временно вошли в состав царских вотчин, но затем раздавались монастырям и помещикам, главным образом с целью обращения их в христианство. Рядом с русскими помещиками встречаются и туземные мурзы и князья, перешедшие в христианство, отчасти удержавшие княжеский титул (например князья Баюшевы).
Подчинение Москве выразилось прежде всего в захвате у мокшан и эрзян земель и в обложении их тяжёлыми поборами, что, по-видимому, и было причиной их участия во многих бунтах и восстаниях (начиная с эпохи первого самозванца и до Пугачёва), а также бегства на Восток.
Уже в половине XVII века мокшане и эрзяне селятся за Волгой, а в XVIII веке расселяются по Самарской, Уфимской и Оренбургской губерниям.
Оставшиеся на прежних местах все более и более подвергались обрусению, отчасти насильственным путём, именно посредством массового крещения (особенно в половине XVIII в.).
Новообращённые ничего не понимали в новой религии, а более ревностные язычники срывали с себя кресты и кололи иконы; тогда против них отправлялись команды и виновные наказывались и даже приговаривались за святотатство к сожжению.
Попытки воскресить «старую веру», хотя и в иной, проникнутой уже христианскими понятиями форме, повторились в начале XIX века («Кузя-бог»).
Тем не менее, мокшане и эрзяне всё-таки русели, и за Волгой, на новой почве, это обрусение шло скорее, чем на коренных землях: даже эрзя заимствовала там у своих соседей не только язык и частности быта, но и отношение к религии; среди заволжских мокшан и эрзян развиты раскольничьи секты «Людей Божиих», «Собеседников» и др.
В коренной области мокшан обрусение также сделало крупные успехи; много селений даже по названиям нельзя отличить от русских.
Более стойко удерживает мокша свои особенности на севере Пензенской губернии, в уу. Краснослободском, Наровчатском и Инсарском; но и здесь группы их селений, окружённые русскими, все более подвергаются русскому влиянию, чему благоприятствуют улучшение путей сообщения, истребление лесов, отхожие промыслы и, наконец, школа.
Физический тип мокшан и эрзян не отличается существенно от русского.
По наблюдениям Смирнова, мокша представляет большее разнообразие типов, чем эрзя; рядом с белокурыми и сероглазыми, преобладающими у эрзян, у мокши встречаются и брюнеты, с смуглым цветом кожи и с более тонкими чертами лица.
Рост мокшан и эрзян приблизительно одинаковый, но мокшане, по-видимому, отличаются большею массивностью сложения (особенно женщины).
Есть разница и в женском костюме: мокшанка носит рубашку и штаны, причём рубашка у неё спускается не до пят, как у эрзянки, а поддерживается у пояса; сверх рубашки эрзянка носит выбитый кафтан, так называемый шушпан, похожий на соответственный наряд черемиски.
На голове эрзянки носят круглые кокошники и снабжённые спереди рогообразным выступом сороки, а у мокшанок головной убор ближе к черемисскому и заменяется иногда полотенцем или шалью, навёртываемыми в виде чалмы (впрочем, головной убор значительно варьирует в каждой группе ещё и по местностям).
Мокшанки не носят также «пулая» — назадника, украшенного бисером и длинной бахромой и распространённого у эрзянок.
Эрзяне составляют основную массу финно-угорского населения Заволжья.
Во внешнем быту мокшан и эрзян, их жилищах, способах земледелия и т. д. сохранилось мало оригинального, хотя в старину их селения и избы отличались от русских большею разбросанностью и постановкой избы посреди двора или, если и на улицу, то окнами только в сторону двора.
К их промыслам принадлежат в некоторых местностях, производства поташа, конопляного масла, домашних сукон (любимый цвет эрзян — белый).
К искусству мокшане и эрзяняне равнодушнее чуваш и черемис, у которых, например, многие предметы украшаются резьбой; только женщины не менее заботятся об украшении своего костюма и старательно вышивают свои рубашки и головные уборы.
В свадебных обрядах и обычаях сохранились ещё многие черты старины, отголоски старинного брачного и родового права.
Переживанием родового быта является также культ предков, остатки которого можно видеть в подробностях погребальных обычаев, поминок.
У мокшан и эрзян сохранилось ещё много языческих поверий, которые, однако, по своей отрывочности и сбивчивости не позволяют восстановить точнее древнюю теологию.
Известно только, что эрзяне и мокшане почитали духов, хранителей, которые представлялись антропоморфно и отчасти слились с русскими представлениями о домовых, водяных, леших и т. д. Предметами поклонения были также солнце, гром и молния, заря, ветер и т. д.
Можно различить следы дуализма — антагонизма между Шкаем (небом) и Шайтаном, которыми созданы, между прочим, Алганжеи (носители болезней).
У мокшан и эрзян сохранились озксы — прежние языческие жертвоприношения, отчасти приуроченные к христианским праздникам.
Примечания
- ↑ Архивированная копия (неопр.). Дата обращения: 14 января 2022. Архивировано 22 января 2021 года.
- ↑ Bereczki, Gábor. Geschichte der wolgafinnischen Sprachen // The Uralic languages: description, history and foreign influences. Handbuch der Orientalistik 8: Handbook of Uralic studies 1; Leiden: Brill, 1988. S. 314—315.
- ↑ Salminen, Tapani. Problems in the taxonomy of the Uralic languages in the light of modern comparative studies Архивная копия от 12 октября 2018 на Wayback Machine
- ↑ Напольских В. В. К реконструкции лингвистической карты Центра Европейской России в раннем железном веке Архивная копия от 12 января 2018 на Wayback Machine
- ↑ Miscellany of Hebrew Literature, I, pp. g2ff.: "The Epistle of R. Chisdai, Son of Isaac (of Blessed Memory), to the King of the Cusars, " and «the Answer of Joseph, King of the Togarmi, etc.» Another translation of the king’s answer has been made by H. Hirschfeld, Judah Hallevi’s Kitab al al Khazari, 1931, pp. 72—279
Литература
