Терсит в представлении художника эпохи Ренессанса Бьяджо д’Антонио. Деталь кассоне «Смерть Гектора», кон. XV в. Музей Фитцуильям
Терси́т или Ферси́т (др.-греч.Θερσίτης, дословно — «наглый, дерзкий»[1]) — персонаж древнегреческой мифологии. Сын Агрия (или потомок Агрия[2]), из рода этолийских царей. Сверг Ойнея, затем был изгнан Диомедом и убил Ойнея в Аркадии[3].
Терсит впервые упомянут во второй песне «Илиады» Гомера, где его конфликту с Одиссеем посвящено 65 строк[4]. Историки отмечают, что, в отличие от других персонажей, которые играют сходную или даже менее значительную роль, в «Илиаде» отсутствует какая-либо информация об отце, предках и месте рождения Терсита[5]. На этом основании его могут называть незнатным воином[6]. Однако существуют и другие сведения о данном мифологическом персонаже. В одном из схолиев написано: «Ферекид говорил, что Терсит был среди тех, кто пошёл за калидонским вепрем, и пропустивший вепря в схватке Терсит был сброшен в обрыв Мелеагром. Поэтому его тело было изувечено. И он говорит, что Терсит вёл происхождение от Агрия, Дии и Порфея»[7].
Из этого схолия можно воссоздать генеалогическое древо, в котором Терсит — этолийский царевич, родственник нескольких героев древнегреческой мифологии[7]. Псевдо-Аполлодор описывает миф, согласно которому Терсит с братьями свергли Ойнея и передали царскую власть над Этолией своему отцу Агрию. Впоследствии Диомед убил всех сыновей Агрия, кроме Терсита и Онхеста, которые бежали в Пелопоннес, и передал царскую власть Андремону[8][9].
Историки обсуждали вопрос, являются ли позднеантичные источники описанием лакуны гомеровского текста, либо это «Илиада» опускает данные традиционных мифов. По одной версии, в древнегреческой мифологии существовало два Терсита — благородный и знатный царевич, а также дерзкий уродливый простой воин, которые затем были отождествлены в единого персонажа[6]. По другой, знатность Терсита создавала бы проблемы для повествования «Илиады». Замалчивание генеалогии Терсита позволяло рассказчику представить персонажа злобным уродом, которого мог безнаказанно ударить Одиссей[10].
Муж безобразнейший, он меж данаев пришёл к Илиону; Был косоглаз, хромоног; совершенно горбатые сзади Плечи на персях сходились; глава у него подымалась Вверх остриём, и была лишь редким усеяна пухом.
Только Терсит меж безмолвными каркал один, празднословный; В мыслях вращая всегда непристойные, дерзкие речи, Вечно искал он царей оскорблять, презирая пристойность, Все позволяя себе, что казалось смешно для народа. … Их он всегда порицал; но теперь скиптроносца Атрида С криком пронзительным он поносил
Описание внешнего вида Терсита предшествует его речи. Автор повествования стремится ещё до выступления вызвать у слушателя негативное отношение к данному персонажу[13]. В «Илиаде» уродство Терсита подчёркивает низменность его поступков. Внешность служит формой, которая отражает суть его последующей речи[13]. Гомер приписывает Терситу всё, что «отвергается героической этикой и эстетикой», — хромоногость, безобразие, косоглазие и горбатость[14].
Терсит в «Илиаде» является олицетворением пустословия и бессмысленной активности, символом «празднословного карканья»[15].
Участие в Троянской войне. Конфликт с Одиссеем
Появлению Терсита в «Илиаде» предшествовал ряд событий. Повествование включало ссору Агамемнона с Ахиллом, их взаимные оскорбления и отказ последнего участвовать в сражениях. Ахилл обратился к матери Фетиде, которая упросила Зевса наказать Агамемнона. Зевс навеял главнокомандующему греков ложный сон о том, что в следующем сражении он захватит Трою. Агамемнон созвал совет старейшин, где предложил испытать войска. Войску он сказал, что следует бежать домой. Агамемнон напрасно ожидал, что греки отвергнут предложение. Все бросились к кораблям, чем поставили под угрозу весь поход. Тогда Одиссей убеждая знатных военачальников и принуждая простолюдинов смог вернуть их на место проведения собрания, где, как ожидается, будет принято решение продолжить войну[16].
После завершения всех приготовлений к новому собранию и появляется Терсит. После соответствующего описания внешних и внутренних качеств оратора все его последующие слова должны выглядеть разочаровывающе. В своей речи Терсит критикует Агамемнона. Таким образом смутьян становится единственным препятствием для Одиссея, который всеми силами стремится восстановить порядок в войске. При этом Одиссей даже не думает опровергать аргументы Терсита. Он лишь подчёркивает отсутствие у Терсита права выступать на собраниях. Свой приказ Одиссей подкрепляет силой, ударив Терсита скипетром по спине. В данном случае скипетр представляет собой символ царской власти, который на время дал Одиссею Агамемнон при выполнении конкретного задания[17].
В противостоянии Одиссея с Терситом последнее слово остаётся за толпой. Как только Терсит заплакал от боли, тем самым показав отсутствие мужества, толпа разразилась смехом. В тот самый момент, когда Терсит заплакал, Одиссей победил[18].
При анализе критики Терсита в адрес Агамемнона исследователи «Илиады» не видят чего-либо экстраординарного. Ещё римский ритор Квинтилиан писал: «Часто одно и то же слово в устах у одного почитается откровенностью, у другого безрассудством, у третьего наглостью. То, например, что́ говорит Терсит Агамемнону, достойно смеха: те же слова вложи в уста Диомеду, или подобному ему, будут означать великое мужество»[19][20]. При анализе упрёков в адрес Агамемнона со стороны Ахилла и Терсита прослеживается параллелизм. Оба, на первый взгляд противоположных, персонажа обвиняют царя в алчности, в том, что Агамемнон забирает добытую другими добычу и другом подобным. Две строки «Илиады» в первой и вторых песнях, где Ахилл и Терсит критикуют Агамемнона, повторяются дословно[20]. Однако, если конфликт Агамемнона с Ахиллом не на шутку взволновал всё войско, то выступление Терсита стало лишь комическим эпизодом, на который никто не обратил особого внимания. Если возмущение Ахилла было воспринято как справедливое и обоснованное, то слова Терсита в глазах войска стали наглой выходкой недостойного выскочки. В научной литературе существует мнение, что Терсит являлся выразителем мнения «греческой черни», а его выступление стало отображением антиаристократического протеста[21][22].
Гибель
По одной из версий мифа, описанной в «Эфиопиде», был убит Ахиллом за надругательство над телом убитой царицы амазонок Пенфесилеи[23][6][24] (или за то, что подозревал Ахилла в любви к Пенфесилее[25]). Однако Софокл считает, что Ферсит пережил Ахилла[26].
В изобразительном искусстве и литературе
Терсита рассматривают в качестве одного из первых трикстеров — героя, на фоне которого особо ярко проявляются достоинства главного персонажа[27].
Действующее лицо трагедии Херемона «Ахилл — убийца Ферсита». Похвальное слово ему произнёс Тимей[28].
К образу Терсита несколько раз обращался Платон. Античный философ отстаивал необходимость самосовершенствования, правления лучших — меритократию. Терсит для него был антигероем, персонажем, выбравшим путь морального и физического разложения, который превратился из знатного царевича в последнего из мерзавцев[29]. Платон, который верил в переселение душ, писал, что «всеобщее посмешище» Терсит после смерти стал обезьяной[30][31].
В науке
В клинической психологии используют термин «комплекс Терсита», который подразумевает связанное с действительным или мнимым телесным несовершенством психопатологическое снижение самооценки. Наиболее часто встречается у подростков[32]. Филолог Т. В. Тритенко подчёркивает, что в данном случае использован несоответствующий образ мифологического персонажа. Внешнее уродство мифологического Терсита не соответствует внутреннему у лиц с одноимённым комплексом. В мифах уродство Терсита носит не только внешний, но и внутренний характер[33].
Квинтилиан. Риторические наставления. — СПб.: Типография Императорской Российской Академии, 1834.
Платон. Собрание сочинений в четырёх томах / Общая редакция А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, Л. Л. Τахо-Годи. Автор вступительной статьи и статей в примечаниях А. Ф. Лосев. — М.: Мысль, 1990. — Т. 1. — (Философское наследие). — ISBN 5-244-00451-4.
Платон.Часть 1 // Сочинения в четырёх томах / Под общей редакцией А. Ф. Лосева и В. Ф. Асмуса. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. — Т. 3. — 752 с. — ISBN 978-5-288-04369-7.
