Доходные дома в Санкт-Петербурге являлись самым распространённым видом городской постройки до революции. Доходным домом называли здание, чьи внутренние пространства за арендную плату сдавались жильцам. Арендованные помещения составляли большую часть жилого фонда, и к концу XIX века их доля достигла 94 %[1]. Доходные дома сформировали архитектурную ткань исторического городского центра, её городские кварталы, сформированные лабиринтами дворов-колодцев и проходами между ними[2]. Многие из доходных домов включены в списки объектов исторической и художественной ценности[3].
Петербургские дома прославились своими тёмными и узкими дворами-колодцами[3], которые образовались в стремлении хозяев доходных домов застроить участок как можно большим количеством квартир[4]. Доходные дома на протяжении большей части времени своего существования формировали в Санкт-Петербурге вертикальную иерархию, где на нижних этажах жили богатые жильцы, чем выше был этаж, тем беднее были его жильцы и соответственно тем меньше удобств имели эти квартиры. В одном доходном доме на разных этажах и флигелях могли находиться как роскошные квартиры, так и трущобы[3].
Сдача помещений практиковалась с самого основания Петербурга[1]. Ещё в 1708 году Меньшиков докладывал о солдатах разных полков, которые построили дома, чтобы сдавать их внаём[1]. Помещения часто сдавали плотникам, каменщикам и мастеровым[5]. В тот период понятия «доходный дом» не было, и в таких случаях говорили, что люди устраивали в своих помещениях постоялый двор. Так как сдача жилья внаём приносила хорошие доходы в казну, в 1723 году были построены ряд государственных постоялых дворов и частная сдача жилья внаём была запрещена[6]. Все приезжие были обязаны останавливаться в государственных постоялых дворах[1], а сдававшие помещения отнимали доходы у государства[6]. Для борьбы с частной сдачей внаём было также запрещено принимать у себя дома пришлых, пока они не регистрировались в губернской канцелярии[5].
Постепенно о петровских запретах забыли[1]. При Анне Иоановне широко начала развиваться система доходного домостроения, многие домовладельцы на разные сроки сдавали внаём часть жилья, появлялись прообразы доходных домов[7]. В середине XVIII века первые этажи в домах часто сдавали под лавки ремесленникам или торговцам[8]. Елизавета Петровна, беспокоившаяся об эстетическом облике центральных улиц запретила домовладельцам сдавать первые этажи ремесленным мастерским, но этот закон не соблюдался, так как сдача помещений приносила неплохие доходы[9]. Дома для сдачи помещений внаём часто строились быстро и из некачественных материалов[10].
Вплоть до последней трети XVIII века в Петербурге сохранялась низкая плотность населения и застройки. Значительная часть его жителей вне зависимости от сословного происхождения или финансового положения могла позволить себе иметь собственный участок[11]. При Екатерине шёл активный процесс урбанизации центральных городских районов и, вместе с этим, повышения плотности городской застройки и подорожания земли. Всё больше горожан не имели средств для постройки собственного жилья[11]. Уже при Екатерине II только 4 % от всего населения были владельцами недвижимости, их называли обывателями, а горожан без собственности — жильцами[12][13]. При Екатерине квартиросъёмщики стали самой многочисленной категорией населения[14].
Многие домовладельцы сдавали часть своих помещений, имея с этого солидные доходы. Снимать квартиры предпочитали чиновники[15] и городские классы, для которых была важна мобильность и возможность работать как можно ближе к своей работе, такие люди часто меняли квартиры по два раза в год[16]. В середине XVIII века владельцы недвижимости и особенно крупных особняков, предпочитавшие сдавать часть помещений за редкими исключениями были обременены постойной повинностью и обязывались давать бесплатный кров, дрова и свечи солдатам или чиновникам[17]. Если домовладельцу приписывали придворного чиновника, то он был вынужден бесплатно предоставлять ему лучшею квартиру. Все придворные служащие имели право на так называемые «придворные» квартиры[18].
Так как рост населения превышал темп постройки новых зданий, городская беднота селилась в снимаемых квартирах в подвалах, в тесных условиях и в конце века средняя плотность в таких квартирах составляла 7 человек на комнату[19]. Часто население подвала равнялось с населением всего дома[20].
В условиях растущей нужды в арендуемом жилье, в Петербурге начали строиться особняки, специально предназначенные для сдачи квартир — доходные дома[2]. Хотя сдача помещений практиковалась повсеместно[14], здания, приспособленные в основном для сдачи помещений оставались редким видом застройки и внешне не отличались от особняков, казарм или официальных зданий[21]. Стали строить так называемые «спекулятивные дома». Это были деревянные здания, которые покрывали штукатуркой[22].
Начало — середина XIX века
Денежная аренда жилья сложилась к началу XIX века[1]. Первая половина XIX века сопровождалась ускоренным приростом городского населения в результате урбанизации и появления множества учебных заведений. В город прибывали преподаватели, учёные и банкиры, которые предпочитали снимать квартиры, но не могли себе позволить собственный особняк[23]. Квартиры начали снимать обедневшие дворяне[24]. Самые роскошные квартиры располагались на Невском проспекте[25]. В квартирах также селилась городская беднота, в тесных жилищах жили ремесленники, мелкие чиновники, бедные студенты, торговцы и старики на пенсии[26].
Доходные дома становились всё более массовым явлением, за счёт их строительства всё быстрее прирастала городская застройка[27], арендуемые квартиры составляли уже большую часть жилищного фонда[17]. В первой половине XIX века очевидцы отмечали, что доходные дома выделялись своими крупными размерами — в три и более этажей на фоне остальной рядовой застройки[28]. В 1830-е годы доходный дом приобрёл отчётливые типологические особенности, со своей конфигурацией плана, высокой этажностью и секционной планировкой[3]. Здания такой типологии позже начнут строиться и в других городах России[3]. Доходные дома приносили хорошие доходы их владельцам и быстро наполнялись постояльцами[28]. В начале XIX века доходные дома в основном были переоборудованными жилыми зданиями, к середине века в Петербурге всё больше появлялось многоэтажных зданий со множеством квартир, такие дома постепенно меняли облик городских улиц, дворовые флигели могли ещё не строить, поэтому дворы в таких доходных домах были открытые[29].
В 1840-х годах доходные дома строились быстро, здание достраивалось за 5 месяцев[28]. Дом на Гороховой, 34 — Садовой, 31 по проекту Гребёнки построили всего за 50 дней, что стало рекордом для того периода[30]. Владельцы стремились как можно быстрее построить дом и заселить его[21]. Новый дом согласно статье 195 Строительного устава требовалось в течение года просушивать перед оштукатуриванием, однако этот закон массово нарушался, особенно в период строительного бума в 1890-х годах[21].
Конец XIX — начало XX века
Переломным моментом в истории строительства доходных домов стала отмена крепостного права в Российской империи, после чего в город устремились освобождённые крестьяне и разорённые помещики[3]. Последняя треть XIX века сопровождалась строительным бумом, на месте пустырей за год выстраивались районы с многоэтажными доходными домами[31]. Строительство доходного дома было крайне выгодным делом, средства, вложенные в доходные дома окупались за 5 — 10 лет[31]. В одном таком доме жило от 50 до 500 человек[3]. При строительстве домов устанавливались примитивные сквозные и перевязанные верёвками строительные леса, которые особенно зимой представляли опасность для строителей, и несчастные случаи на стройках были частым явлением[28].
Во второй половине XIX века вместе с ростом стоимости жилья многие раннее существовавшие особняки начали перестраивать и переоборудовать в доходные дома для сдачи отдельных квартир внаём[32]. К концу XIX века в историческом центре Петербурга оставалось менее 1 % домов для личного пользования[32]. Квартиры стали основным жильём и у высших кругов общества[23]. Собственным жильём оставались особняки в центре или избы в городских окраинах[33]. Хозяева деревянных малоэтажных построек также сдавали часть своих помещений беднякам[34]. 98 % жилищного фонда составляли арендованные квартиры в доходных домах[33].
Доходные дома формируют архитектурную ткань исторического Петербурга
Несмотря на строительный бум, прирост населения превышал скорость строительства, отчего цена на аренду помещений стремительно росла и площадь квартир уменьшалась[31][35][36]. Цена на квартиры достигали неадекватно завышенных показателей[37]. Многие привыкшие к комфорту жильцы были вынуждены переселяться в меньшие квартиры[36]. На рубеже XIX и XX веков в Петербурге нарастал жилищный кризис[38]. Дороговизна аренды приводила к чрезмерной переполненности квартир[39] Из-за этого многие доходные дома превращались в рассадники эпидемий[40]. Стоимость квадратного метра в бедных квартирах для угловых жильцов превышала в два раза стоимость квадратного метра в барских квартирах[41].
В 1900 году в Санкт-Петербурге в доходных домах имелось 128934 квартир[42]. Доходный дом высотой в пять и выше этажей стал основным видом городской застройки в начале XX века[40]. Около 20 % квартир использовались, как ремесленные цехи и торговые заведения[43], или 15 тысяч квартир из 115 тысяч в 1890 году[44]. Если в 1848 году доходные дома обеспечивали 40 % городского дохода, в 1873 году — 32 % и в 1893 — 24 %, в процентном соотношении доля от дохода сокращалась, но в абсолютном значении постоянно росла[45]. Налоги с доходных домов в Петербурге составляли примерно четверть от квартирного налога во всей Российской империи[46].
Отношение к доходным домам было неоднозначное, городские обыватели относились к ним положительно, видя в них признак прогресса[40]. Интеллигенция видела в доходных домах признак упадка и бесчеловечности[39]. Доходные дома стали важной частью городской культуры, они становятся основными местами действия во многих романах, например Преступлении и наказании[22].
После революции
После революции возведение доходных домов прекратилось[47]. Существовавшие доходные дома были переоборудованы под коммунальное жильё[22][23]. Комнаты в барских квартирах часто делились перегородками на несколько комнат[37]. На протяжении всего советского периода шло обветшание жилищного фонда бывших доходных домов[47], квартиры и коммуналки в бывших доходных домах считались наименее комфортным жильём в позднем Ленинграде и Петербурге[37]. Многие бывшие доходные дома были надстроены[23]. После распада СССР жители в бывших доходных домах стали владельцами жилья, многие помещения были приспособлены под частные квартиры[23]. Во многих бывших доходных домах открыли офисы, банки, магазины и другие общественные заведения[23]. Многие доходные дома по состоянию на начало XXI века находятся в плохом и разрушающемся состоянии[23]. Хотя в Петербурге больше не возводятся доходные дома, появляются их итерации — апартаменты[47].
Архитектура фасадов
Угодно вот вам пять аршин греческого классицизма, а нет — вот три с четвертью итальянского «ренессанса». Нет, не годится? Ну так хорошо же: вот, извольте, остаточек первейшего сорта «рококо Луи Кенз», а не то — хорошенький ломтик романского, шесть золотничков «готики», а то — вот целый пуд «русского»[48].
Все доходные дома, созданные до последней трети XIX века штукатурились[50]. На рубеже XIX и XX веков для доходных домов была свойственна особая роскошность фасада, было это вызвано высокой конкуренцией между домовладельцами, так как красивый фасад позволял сдавать квартиры по завышенным ценам[48]. В Петербурге наращивалась индустрия дешёвой роскоши[48]. Пример фешенебельного и образцового доходного дома — дом Лидваля на Каменноостровском, 1-3[3]. Вместе с появлением лифтов к концу XIX века и вместе с этим с ростом престижности верхних этажей, в новых доходных домах начали особенно роскошно оформлять верхние этажи[51].
Почти все доходные дома строились из кирпича, почти все деревянные доходные дома были уничтожены в годы гражданской войны и затем блокады. В настоящее время в Петербурге сохранились единицы деревянных доходных домов, например дом на 5 линии Василеостровского острова, 58[35].
Классицизм
Доходный дом, построенный в середине XIX века, наб. Фонтанки 116
Первые доходные дома были выдержаны в стиле классицизма, украшались пилястрами, колоннами, фронтонами, наличниками и многоколонными портиками. Такие здания мало чем отличались от казённых зданий, казарм и особняков[52]. Пример такого доходного дома — Дом Косиковского на Большой морской Улице 14, построенный в 1814—1817 годах (здание было снесено к 1876 году). В тот период ещё не сформировалась особая архитектурная форма для доходных домов[52]. Симметрия с подчёркнутым центром была типична для классицистских зданий, но была бессмысленна для доходных домов[52]. Доходные дома, как и многие здания в Петербурге, были «полутораэтажными» — с центральной надстройкой над основным, первым этажом — мезонином, полуэтажом также называли горницу[53]. Многоэтажные дома оставались редкими образцами и были только в самом центре города[54].
Уже в 1830-е года новые доходные дома стремились строить более практичными и экономичными[55]. Фасады в таких домах оформлялись предельно просто[55]. Многие доходные дома можно было узнать по предельной простоте их фасадов и высокой этажности в сравнении с окружающей постройкой[52]. Современники, вроде Кукольника отмечали, что облик городских улиц начали формировать высокие здания в четыре этажа скучного и невзрачного вида, нарастала усталость от архитектурного классицизма[55].
В 1840-х года на фоне роста популярности романтизма, в новых доходных домах всё чаще начал применяться псевдоисторический стиль в оформлении фасадов[56]. Романтизм и эклектика оставались крайне популярными художественными стилями доходных домов, самые распространённые течения романтики — неоренессанс, необарокко, стиль Людовика XVI, неоготика, русский стиль, неоклассицизм, присутствовали более экзотические формы романтики, вроде египетского стиля (Захарьевская 23)[57], мавританского (дом Мурузи на Литейном, 24)[58], неопетровского (Фурштатская, 62)[59].
Во второй половине XIX века доходные дома чаще всего возводились в стиле неоренессанса, вдохновлённого итальянским ренессансом XV—XVI веков[60]. Любовь к этому направлению объяснялась большим разнообразием в художественном направлении фасадов при невысокой стоимости[60]. Поэтажная система ордеров, типичная для этого стиля предельно упрощалась, пилястры заменялись простыми лопатками, как это было сделано например на доме Миллионной, 1 или набережной канала Грибоедова, 17[60]. Особенно много доходных домов в стиле безордерного неоренессанса было построено в 1840-е годы[61]. Здания в стиле неоренессанс в начале XX века выделялись роскошными и объёмными фасадами, например дом на Большом пр. 77 или на Каменноостровском, 65[60].
В 1870-е года самым популярным архитектурным оформлением в доходных домах стал стиль Людовика XVI, совмещавший мотивы из раннего классицизма и французского барокко 1750-х — 1770-х годов. Такие дома окрашивали в нежные пастельные тона. Для них был типичен безордерный вариант архитектурного стиля и применение типичных для раннего классицизма архитектурных элементов — наличников, тяги, карнизов, рустованных лопаток[62]. Многочисленные и однотипные детали отделки штамповались в гипсовых отливках[62]. Характерные примеры таких доходных домов — на Большой морской, 26[63], Миллионной, 23[64].
При использовании архитектурного направления необарокко архитекторы вдохновлялись елизаветинским барокко середины XVIII века. Такие немногочисленные доходные дома были фешенебельными. Пример доходного дома в этом стиле — дом на улице Чайковского, 10[65]. Заметно больше доходных домов в этом стиле было построено в начале XX века[66]. В период царствования Александра III и моды на «русскость», в Петербурге начали появляться доходные дома в неорусском стиле по мотивам средневекового московского зодчества XVI—XVII веков и народного прикладного искусства[67]. Примеры таких домов — на Фурштатской, 20 и 11[68], дом-пряник на Колокольной 11[31]. Популярная в XIX веке неоготика в основном применялась в усадебном и дачном строительстве[69], доходные дома в этом стиле строились в начале XX века, например на набережной Мойки, 112 или дом на Каменоостровском пр. 35/37[70].
Многие фасады доходных домов совмещали разные архитектурные стили или применяли оригинальные архитектурные элементы, такую архитектуру прозвали эклектикой, впервые она была упомянута ещё в 1837 году[71]. Характерный пример такого здания — доходный дом на улице Чайковского, 63[51] или дома на Фурштатской, 15 и 25[51].
Доходный дом на ул. Марата, 66 в кирпичном и неорусском стиле
Кирпичный стиль в строительстве доходных домов сформировался в последней четверти XIX века, как стремление к рациональному способу отделки фасадов. Главная особенность кирпичного стиля — отсутствие штукатурки, которой покрывались почти все кирпичные здания в Петербурге. При влажном климате штукатурка быстро портилась и требовала ремонта, поэтому возведение таких домов имело практичную цель. Фасады в таких зданиях украшались с помощью кирпича, терракоты или натурального камня[72].
В основном в этом стиле строились промышленные здания, но к концу XIX века в Петербурге начало появляться всё больше таких доходных домов, они могли строиться в разном стиле, в том числе романтизме или эклектики. Для кирпичных домов раннего поколения была свойственна рациональность, более поздние постройки становились всё более нарядными в оформлении, их фасады облицовывались качественным полихромным кирпичом, изразцами и цветной керамической плиткой, что придавало зданиям яркий и оригинальный вид[73]. Яркие примеры доходных домов в кирпичном стиле — дом на Васильевском острове, 2-й линии, 9[74], дом на набережной Мойки, 112, дом на углу Московского проспекта и Фонтанки, 16/110, дом на канале Грибоедова, 132, дом на Английском пр, 39[73].
Модерн и северный модерн
Доходный дом в стиле Модерн на канале Грибоедова, 144
Модерн и северный модерн получили в архитектуре доходных домов наибольшее распространение на рубеже XIX и XX веков[75]. Для таких домов была свойственно стремление освободиться от излишеств и пестроты разностильного декора, свойственных эклектизму предыдущего периода историзма. Для таких зданий были типичны необычные формы оконных проёмов, балконы, террасы[76], для фасадного декора применялись изогнутые линии, перетекающие формы[76], растительные орнаменты, асимметрия, животные мотивы — совы, зайцы, медведи, лисицы[75]. В доходных домах модерна обустраивали открытые и нарядные дворы[76].
Для северного модерна была типична выраженная строгость и лаконичность в оформлении фасадов. В облицовке использовался тёсанный, грубоколотый камень, гранит[75], цементная штукатурка, бороздчатая, зернистая или гладкая. Фасады также могли украшаться глянцевой керамической плиткой[76]. Грубым камнем украшались как правило нижние этажи[77].
Больше всего доходных домов в таком стиле модерн было сосредоточено на Каменоостровском проспекте, после того, как он стал важной парадной магистралью после строительства Каменоостровского моста. Законодателем петербургского направления северного модерна стал Лидваль, построивший в этом стиле много доходных домов[76]. Более 80 доходных домов модерна было также спроектировано Шаубом[78].
Та сторона доходного дома, что стояла вдоль улицы и украшалась красивым фасадом называлась парадным флигелем, в глубине территории строились дворовые флигеля, для которых были типичны однотипные плоские фасады с оттенками светлой охры. Между домами на разных участках не должно было быть зазоров, и доходные дома формировали длинную линию фасадов, такой способ постройки назывался голландским манером[3]. В Петербурге строго соблюдалась высотность зданий[3]. Ранние доходные дома, строившиеся с последней трети XVIII века до первой половины XIX века возводились вдоль улицы в размере участка[4]. В таких домах парадные комнаты выходили на основную улицу, а окна личных помещений — во двор[4]. Типичная высота квартиры в доходном доме — 6 аршин или 4,2 метра[81]. Боковые стены доходных домов — брендмауэры строились из огнеупорного кирпича, не украшались, в них не устанавливались окна. Это защищало здание от распространения пожара и позволяло пристраивать вплотную друг другу здания на соседних участках[4]. Многие доходные дома были изначально городскими особняками, которые переоборудовали для сдачи квартир. В такой ситуации хозяин особняка как правило оставлял для себя второй этаж[32], застраивал двор жилыми флигелями и часто надстраивал старое здание одним или двумя этажами[34].
Ранние доходные дома конца XVIII века строились с галереями по периметру двора, такая планировка использовалась в зданиях западной Европы[82]. Писатель Дмитрий Григорьевич, описывал типичный для эпохи двухэтажный деревянный дом, выкрашенный в грязно-зелёный цвет и облепленный галереей с шаткими лестницами[82]. Галереи не получили широкого распространения из-за холодного климата[82].
Особой архитектурной роскошью выделялись фасады доходных домов, построенных в начале XX века, в период максимально высоких цен на землю, для проектирования таких домов приглашались лучшие российские зодчие[3]. Для этих доходных домов была также типична улучшенная и приближенная к современной планировка квартира[2].
Планировка дворов
Типичная конфигурация дворов доходных домов в зависимости от размера участка, этот график демонстрирует лишь обобщающие типы дворов. Слева — дом с открытым двором и без внутренних флигелей, сзади стояли хозяйственные помещения. Такой тип двора был распространён в конце XVIII — начале XIX веков
При строительстве ранних доходных домов с последней трети XVIII до первой половины XIX веков сами здания было принято строить только вдоль улиц, дворовое помещение застраивалось хозяйственными постройками — дровяниками, где хранились дрова для отопления, конюшнями и сараями[4]. К границам участка сараи выходили тыльной стороной, попасть к ним можно было только через вход со двора[4].
Во второй половине XIX века, вместе с ростом населения и роста плотности городской застройки, доходные дома массово застраивались с жилыми флигелями внутри двора[4]. Так появились типичные узкие и тёмные дворы-колодцы[83]. Правительство требовало в каждом участке строить как минимум один двор и регламентировало его допустимые размеры[3].
Если участки были маленькие и узкие, строили один или два боковых флигеля, на крупных участках строили перекрёстные флигели, образующие несколько отдельных дворов-колодцев[84]. Необходимые сараи перемещались в середину двора или встраивались в нижние этажи корпусов. В подвале организовывали погреба, ледники, прачечные, на первом этаже — каретные сараи[4].
Через проходные дворы можно было пересекать городские кварталы[83]. Дворы по своей конфигурации были прямоугольные, квадратные, трапециевидные, многогранные или овальные в доходных домах эпохи модерна[83]. Внутренние дворы с 1857 года дозволялось создавать с площадью не менее 135 квадратных метров, расстояние между флигелями должно было быть как минимум 6,4 метра, если одна из стен была без окон и 12,8 метров, если обе стены были с окнами[85]. Каждый двор должен был сообщаться с улицей и другими дворами, проезды требовалось создавать в ширину не менее трёх метров[85]. Помимо дворов при доходных домах создавали световые дворики — маленькие дворы-колодцы, часто без входа с площадью не менее 5 квадратных метров[85], чтобы впускать свет в хозяйственный помещения[83] — кухни, коридоры, отхожие места и чуланы[85]. Световые дворики размещали в углах домовладений, на месте схождения перпендикулярных флигелей[85].
Чтобы удлинить парадную часть фасада и построить больше дорогих квартир с видом на улицу, некоторые доходные дома создавались с курдонерами — открытыми в сторону улицы дворами. Особенно много таких зданий было построено на рубеже XIX и XX веков[86].
Дворы-колодцы разных форм
Планировка помещений
До середины XIX века самой популярной оставалась анфиладная планировка помещений, то есть со сквозным проходом через команты без коридоров. Квартиры в уличных корпусах зданий, то есть корпусов напротив улицы всегда были двухсторонними с выходом окон на улицу и во внутренний двор. Квартира имела две параллельные анфилады комнат, ближе к двору располагались жилые анфилады, к улице — парадные[82][23]. Такие квартиры высоко ценились, так как половина окон выходила на престижную часть фасада и такие квартиры хорошо проветривались[87]. Квартиры в дворовых флигелях чаще всего состояли из одной анфилады с выходом окон во внутренний двор[88]. В начале анфилады располагались парадные комнаты, далее — жилые и в конце была кухня с хозяйственными помещениями и с выходом на чёрную лестницу[87].
Помещение с анфиладной планировкой, то есть проходом через комнаты, 1830-е годы
С 1860-х годов анфиладная планировка заменилась смешанной, анфиладно-коридорной, когда линия анфилад сбоку объединялись с длинным коридором. Изначально коридоры создавались для прислуги. В квартирах уличных корпусов коридоры строились посередине между двумя анфиладами, в дворовых — со стороны брандмауэра[89]. Хотя изначально коридоры предназначались для прислуги, они быстро полюбились жильцами, так как в таких квартирах было гораздо легче обеспечить себя личным пространством. В итоге коридоры стали основным местом перемещения у многих жильцов, анфиладные двери между комнатами переставали использоваться, запирались и со временем прятались за обоями. С 1880-х годов в доходных домах уже в основном строились квартиры коридорного типа с изолированными комнатами[89]. Коридорно-анфиладная планировка к началу XX века продолжала использоваться только в богатых, «барских» квартирах, в её парадных комнатах, не предназначенных для бытовой жизни[35].
До середины XIX века квартиры в доходных домах имели свободную планировку, то есть строилась одна длинная анфиладная квартира с двумя противоположными входами — парадным и чёрным[89][23]. Такую квартиру можно было оборудовать в две квартиры, как правило сторона с парадным входом была дороже и ей отдавалось больше комнат. С отсутствием водопровода кухни можно было оборудовать в любой комнате[90][23]. В середине XIX века начал распространяться водопровод, также в помещениях начали строить туалеты, соединённые трубой с выгребной ямой. Возникла необходимость в квартирах с секционной планировкой, туалеты и кухни требовалось размещать друг над другом[90]. Многие квартиры со свободной планировкой по мере распространения водопровода и канализации в итоге переделывались в секционные[90]. В барских квартирах обязательно сохранялось два входа — парадный и чёрный[91].
В начале XX века строили квартиры для бедных горожан, совмещавшие крайнюю экономию пространства и инновационность, такие квартиры в планировке были похожи на современные квартиры-студии. Они появлялись в кварталах массовой застройки на средства акционерных сообществ и представляли собой жилищно-бытовые комплексы. При квартирах строились магазины, столовые, амбулатории, детские комнаты. Средний размер комнаты составлял 11 кв. метров, высота в таких квартирах понижалась до 2,8 метров. В таких домах создавалось общедомовое центральное отопление, совмещённые санузлы, кухонные ниши, канализация, устанавливалась встроенная мебель, в таких доходных домах не строили чёрные лестницы. Квартиры подобного типа не получили массового распространения, но послужили прообразом для советского жилья, особенно в хрущёвский период[81].
Для артелей сезонных рабочих и крестьян оборудовали подвальные многокомнатные квартиры с чёрным входом[91], последнюю комнату с парадным выходом занимал швейцар[91]. Помещения для бедных и крестьян сдавались в деревянных домах, представлявших как правило перегороженные небольшие помещения, во многих избах внутреннее пространство делилось на две части с двумя выходами, в одном их которых жили хозяева. Имелись также дома-крестовики с четырьмя объединёнными срубами площадью до 600 квадратных метров, в каждом срубе можно было оборудовать до 16 комнат с лёгкими перегородками[92]. Деревянные дома сохранялись в основном в предместьях и окраинных районах[93].
В современный период планировка многих квартир в доходных домах претерпела значительные изменения, чаще всего квартиры с двумя выходами в парадный и чёрный ходы дробились на две отдельные квартиры, многие комнаты были разделены перегородками на несколько комнат, изначально жилые комнаты были переоборудованы в кухни или санузлы или были замурованы анфиладные двери с переходом из одной комнаты в другую. Вопреки распространённому мнению, массовое переоборудование комнат практиковалось и до появления коммунальных квартир[91].
Размеры домов и квартир
До середины XIX века в основном дома, где сдавали отдельные помещения были малоэтажными и деревянными[94]. Двух и трёхэтажные каменные дома располагались только в самом центре города[54]. Только начиная с последней трети XIX века стремительно повышались размеры и этажность доходных домов. В конце XIX века 40 % доходных домов были двухэтажными, c 6—20 квартирами, около 25 % — одноэтажными с 1—5 квартирами[54], более 20 % — трёхэтажными с 21—50 квартирами и 10 % — четырёхэтажными с более 50 квартирами[95]. Доходных домов последней категории в Петербурге было 375[95].
Проходы между во дворами
В результате массового строительства и уплотнения в центре города в начале XX века, к 1917 году средняя этажность доходного дома составляла уже 4,3 этажа, было построено множество домов в 5—7 этажей[95]. Основная доля многонаселённых и многоэтажных доходных домов была сосредоточена на Спасской, Казанской, Московской, Литейной, Адмиралтейской частях[96]. Самый распространённый тип доходного дома имел от 20 до 50 квартир[97].
Половина жилого фонда составляли 1—2-комнатные квартиры[98], больше всего таких квартир было сосредоточено на окраинных участках[99], после них самыми распространёнными были 3—5-комнатные квартиры — примерно 40 % от жилого фонда, в основном они были сосредоточены в центральных районах, на окраинах таких квартир было меньше[99]. Примерно 10 % жилого фонда составляли квартиры с 6 и более комнатами или барские квартиры для богатых жильцов и были они сосредоточены в основном в городском центре[99].
Парадные комнаты в одной и той же квартире были в 2—3 раза крупнее личных комнат[100]. Со второй половины XIX века площадь комнат уменьшалась, особенно этот процесс ускорился в начале XX века. Уменьшающиеся комнаты приобретали более вытянутую форму[100]. Средний размер жилых комнат составлял 12—16 квадратных метров[101]. Высота потолков составляла 3,54 метра согласно гигиеническим нормам. В подвалах и мансардах минимальная высота составляла 2,8 метров, в антресольных помещениях — от 2,1 метров[100], в барских квартирах высота потолка составляла до 5,3 метров. Комнаты площадью 30—40 квадратных метров были редкостью и встречались в барских квартирах[101].
Квартиры
Маковский, «Первый фрак». Картина изображает типичную зажиточную квартиру.
Доходные дома строились с иерархичной планировкой. На первых этажах часто располагались модные рестораны, ателье[3] или салоны[22]. Богатые квартиры располагались вдоль наружных фасадов, во внутренних дворах селились разночинцы[3], чем выше располагалась квартира, тем скромнее она была и предназначалась для людей низших сословий[3]. На протяжении XIX века самыми престижными считались квартиры с видом на улицу на втором этаже[95], которые населяли банкиры, чиновники и купцы[3]. Второй этаж также назывался «бэльетажём», от фр.Belle — прекрасный[3]. В начале XX века, вместе с уплотнением застройки, появления лифтов и этажности доходных домов, элитные квартиры перемещались на 3 и 4, 5 и 6 этажи[95], вторые этажи занимали конторские служащие[3]. Престижность второго этажа упала в том числе и из-за более плотного трафика на улицах, от чего они становились источником шумов, пыли и неприятных запахов[102]. Городская беднота и ремесленники селились в (полу)подвалах, на чердаках — студенты и мелкие чиновники[3].
При выборе квартиры не было принято рассматривать её общую площадь, а количество «чистых» комнат[97]. Под чистыми понимались все жилые комнаты кроме кухни, прихожей, ванной и туалета[97]. Типичная квартира в доходном доме для людей выше среднего достатка с несколькими комнатами имела два входа — с парадной и чёрной лестниц[103]. Во многих более старых квартирах имелась анфиладная планировка, петербуржцы привыкли к анфиладам и не испытывали явных неудобств в проходных комнатах[82]. Многие квартиры в доходных домах были «бесплатными», то есть с которых домовладелец не получал налоги, это было собственно помещение домовладельца[45], квартиры его родственников и детей, домовой прислуги и иногда квартиры, отданные на нужды благотворительной деятельности[46].
Многие доходные дома строились наспех с нарушением просушки от чего многие квартиры были чрезвычайно сырыми, в них рассыпались стены[104] и рос грибок[105]. Так как дворы и чёрные лестницы выступали главными источниками миазм и дурных запахов, квартиры с окнами во дворе не проветривали и спёртый запах в помещениях был обычным явлением[106].
Барскими назывались самые фешенебельные и крупные квартиры в доходных домах с 6 и более комнатами[107]. Они традиционно размещались на бельэтаже[103]. Барские квартиры могли занимать целый этаж[3]. Когда в последней четверти XIX века всё большее распространение получили лифты, это повысило престижность верхних этажей. В поздних доходных домах верхние этажи застраивались под роскошные квартиры[51]. Барские квартиры лучше всего описаны в литературе и засвидетельствованы на изображениях и фотографиях. Несколько таких квартир в почти неизменном виде сохранилось до наших дней и они способствуют формированию мифа о том, что все петербуржцы в прошлом жили в роскошных квартирах[108]. Размер барской квартиры диктовался скорее престижем, а не удобством, значительная часть барских квартир состояла из холодных парадных помещений, бесполезных в быту[109]. Хозяева дорогих квартир в оформлении помещения в роскоши стремились подражать царским покоям[3].
Интерьеры квартиры Николая Некрасова на Литейном проспекте
Их основными арендаторами были дворяне, банкиры, промышленники и творческая интеллигенция[107]. В барских квартирах жили владельцы доходных домов[107]. В конце XIX века барская квартира вместо особняка стала основным местом жительства высших слоёв общества[107]. В 1890 году примерно 10 % квартир в Петербурге имели 6 и более комнат, но половина из них это были ремесленные помещения, учреждения или квартиры для многочисленных коечных и угловых жильцов[107]. В барской квартире жило много прислуги[107].
Барские квартиры всегда имели парадный и чёрные входы, последние использовались прислугой[103]. Парадный вход с парадной лестницы был просторный и подчёркнуто роскошный[103]. У входа ставили цветы и на полу настилали ковры[103]. Прибывавших в барские квартиры встречал и сопровождал швейцар[103]. За входной дверью располагался тамбур[110], за ним шёл вестибюль, где снимали уличную одежду, иногда там стояли лакеи и снимали одежду хозяев и гостей[111]. Далее шла анфилада комнат, главная анфилада была парадной, эти комнаты были самые просторные и богато украшенные, их окна выходили на основную улицу[111], с другой стороны шла анфилада жилых и хозяйственных помещений, чьи окна смотрели во двор[111].
Маковский, «Беседа. Идеалист-практик и материалист-теоретик», картина изображает служебное помещение с кухней сзади. За столом филосовские споры ведут повар и представитель интеллигенции (вероятно хозяин или гость квартиры)
Парадные комнаты украшались расписным плафоном или лепкой, освящались канделябрами или люстрами. Полы делались из паркета[112]. Комнаты объединялись богато украшенными дверьми или арками с колоннами[113]. Отапливались барские квартиры каминами или печами, богато украшенным изразцами[114]. Парадная анфилада часто заканчивалась огромным зеркалом, создавая иллюзию бесконечности помещения[114]. Самой крупной и украшенной комнатой были гостиная, зал или зала. Такие залы могли украшаться колоннами, облицовываться искусственным мрамором, после зала шла одна или несколько гостиных[114]. После гостиной шла столовая через широкую двухстворчатую дверь[113]. Посередине стоял огромный стол[113]. К столовой могла примыкать буфетная, где расставлялась посуда и столовое бельё, если буфетной не было, то буфеты ставились в столовой[115]. В парадной анфиладе могла располагаться парадная спальная, служившая только для принятия гостей, после неё последней комнатой в анфиладе была небольшая диванная для отдыха — будуар хозяйки[116]. Отдельное помещение иногда отводилось под библиотеку[116]. В зависимости от рода деятельности хозяина, в парадной анфиладе мог располагаться кабинет, который мог размещаться в глубине квартиры или за вестибюлем, если хозяина посещали клиенты, иногда перед кабинетом устраивали приёмную[116].
Спальня в «барской» квартире
Вторая половина барской квартиры состояла из внутренней анфилады вдоль дворового фасада. С середины XIX века внутренние анфиладные комнаты изолировались и объединялись коридором[117]. Внутренние комнаты были гораздо меньше и темнее парадных[117]. Так как высота потолков в барских квартирах достигала 5 метров, в некоторых помещениях обустраивали жилые антресоли с узкой и крутой деревянной лестницей[117]. Антресоли были самыми тёплыми помещениями, там устраивали чаще всего детские комнаты или для пожилых[117]. Детей стремились обустраивать в самых тёплых комнатах[118]. Спальни в барских квартирах было принято обставлять скромно и их размер в среднем составлял 12 квадратных метров[117]. До распространения водопровода в уборных или туалетных комнатах устанавливались шкафы, в которых прятались умывальники и место для исправления нужды в форме кресла. При отсутствии уборной, умывальники и кресла устраивались за ширмой в спальне[119]. При отсутствии гардеробной, шкафы ставились в спальне[119]. Во внутренней анфиладе хозяин квартиры мог устраивать второй кабинет[118]. Вне зависимости от размеров квартир, в них как правило была только одна детская[118]. Обставлены детские были крайне просто, каждому ребёнку не было принято отводить отдельное помещение[120]. Собственные спальни иногда получали повзрослевшие дети с 16, 17 лет, если не съезжали из дома родителей[121].
В глубине барской квартиры, в её внутренней части располагались служебные помещения с выходом на чёрную лестницу. Площадь кухни составляла от 12 до 30 квадратных метров. Там же располагалась спальня кухарки[122]. В открытых чугунных котлах мыли посуду. Иногда на кухне устраивали прачечную и баки для варки одежды, вмурованные в плиты[122]. У чёрной лестницы располагался неотапливаемый чулан, где хранилась пища и старые пожитки[123]. В конце XIX века в служебной половине начали устанавливать клозеты и ватерклозеты, которыми могли пользоваться лишь хозяева[123]. Между кухней и туалетом могли устанавливать ванные комнаты, иногда их устанавливали около спален[123].
Средние квартиры
Средними квартиры считались с 3—5 комнатами и составляли 40 % жилого фонда доходных домов. Больше всего их было в центре города и их доля падала в окраинах[124]. В этих квартирах жили зажиточные городские классы, интеллигенция — мелкие чиновники, разночинцы, инженеры, банкиры, учителя гимназий, врачи, адвокаты, нотариусы, актёры, художники, писатели итд[125]. Для этих жильцов была типична ежегодная смена места жительства, так как летом они уезжали на дачи и затем заново снимали новые квартиры. Мебель сдавалась на хранение в специальных складах[126].
Комната В. И. Ленина. Большой Казачий пер., 10
Средний размер комнаты составлял от 16 до 24 квадратных метров[127]. Разница в оформлении парадных и личных комнат не была столь заметна, как в барских квартирах[127]. Как правило вход в такую квартиру из парадной шёл в тёмную прихожую, за которой следовал зал, гостиная, совмещённая со столовой[127]. Парадная комната украшалась паркетом[127], в других помещениях полы были окрашены тёмной охрой[127]. Часто в таких квартирах устраивались кабинеты по роду деятельности[127]. Для спален и детских отводились самые маленькие и тёмные помещения[127]. Средний размер кухни был 8 квадратных метров[127]. В квартирах средних размеров работала прислуга, но у неё не было собственных помещений, кухарки спали на кухнях, няньки — в детской[127]. В конце XIX века практически во всех квартирах средних размеров проводили водопровод и устанавливали ватерклозеты[128], как правило у кухни в тёмных помещениях[128]. Ванные оставались редкостью и в начале XX века имелись в каждой десятой такой квартире[128]. Ванная была признаком фешенебельности квартиры[3].
На рубеже XIX и XX веков в условиях нараставшего жилищного кризиса постоянно уменьшалась площадь квартир и возрастала стоимость их аренды, отчего жильцы, привыкшие к 3—5-комнатным квартирам вынуждены были перебираться в жильё меньших размеров или худшего качества[128]. В условиях стеснённости, комнаты переоборудовались, например из гостиных в кабинеты и спальни в зависимости от времени суток[129]. Чтобы не съезжать в меньшие квартиры, семья могли сами сдавать отдельные помещения, чаще всего чиновникам и студентам[38]. Сдача квартир в поднаём зачастую людям с более низким сословным статусом стало крайне массовым явлением и болезненно воспринималась средними классами[38][130].
Купеческие квартиры
Прием приданого в купеческой семье, 1873 год, Пукирев
Купцы в основном селились в 3—5-комнатных квартирах, но они были привержены русским и патриархальным традициям и создавали совершенной иной быт в квартире, нежели городские сословия. Купцы перенимали те или иные традиции городского уклада с запозданием на 30 лет[131]. Парадные помещения обставлялись особенно пышно и старомодно. В жилых комнатах стояла кустарная мебель, полы были накрыты домоткаными половиками, спальни были увешаны иконами[131], при возможности под молельню выделялась отдельная комната[132].
Купцы снимали квартиры только с русской печью на кухне, где можно было готовить традиционные блюда[132]. При наличии водопровода купцы продолжали умываться из кувшина[132]. Ватерклозеты не одобрялись, ванные не были нужны, так как купцы предпочитали мыться в банях[132]. В купеческих квартирах не было прислуги, так как домашней работой занимались женщины в семье[132]. Часто у купцов жили приживалки — неженатые родственники[132].
Ремесленные квартиры
Кожевники за работой в арендуемом помещении
Традиционно ремесленники предпочитали жить в избах на окраине города, но часто арендовали помещения по месту работы. В таких квартирах оборудовалось ремесленное заведение и жильё[133]. В 1890 годах 17,5 % квартир занимались ремесленниками[133]. В среднем в такой квартире проживало по 8 человек[133]. Больше всего ремесленных квартир располагалось на Адмиралтейской, Казанской и Спасской частях[133].
Чаще всего ремесленные квартиры были подвальными помещениями даже при том, что жильё там устраивать запрещалось[133]. Для таких квартир было типично крайне низкое качество, люди жили в грязных и стеснённых условиях. В отдельных комнатах в стеснённых условиях жили до 10 человек — взрослых и детей[134]. Такие помещения были холодными и сырыми[134]. По стенам таких помещений часто сочилась вода и стены обшивались деревянными щитами-панелями[135].
В ремесленной квартире, чаще всего имевшей 3—5 комнат, основное помещение отводилось под торгово-ремесленную деятельность, где также ночевали работники, во втором помещении устраивалась хозяйская комната для женщин, остальные помещения использовались под кладовые для сырья и продукции[135]. Ремесленники часто спали на кучах носильных вещей у рабочих мест[134].
Маленькие квартиры с 1—2 комнатами в 1890 году составляли около половины всего жилого фонда Санкт-Петербурга[136]. В них жили либо бедные горожане или одинокие представители среднего класса[136]. Одинокие представители высших классов стремились снимать комнаты у других семей, чтобы не заниматься вещами, типичными для прислуги, например уборкой и стиркой одежды[137].
Маленькие жилища занимали семьи среднего и скромного достатка или бедняки. Часто спальные места устраивались на кухне и в гостиной[138]. Как правило такие квартиры располагались в дворовых флигелях, подвалах, мансардах, мезонинах и чердаках[138]. Чердачные квартиры были холодными и сырыми. Маленькие квартиры часто были чрезвычайно перенаселёнными, где могло жить более 10 человек[139], в Петербурге насчитывалось более 3000 таких квартир[140]. Во многих маленьких квартирах не было кухни (в 53 % однокомнатных квартир в конце XIX века, чаще всего подвальных[140]), прихожей, и водопровода с ватерклозетами, когда они получили повсеместное распространение[140]. Жильцы устанавливали кухонные плиты в комнатах[140]. Часто в подобных квартирах, в условиях перенаселения формировались антисанитарные условия[140].
Часто в маленьких квартирах не было печей, и помещения отапливались переносными чугунными печками[141], помещения также отапливались кухонными плитами[142]. В конце XIX века водопровод был в 44 % однокомнатных квартир и 68 % двухкомнатных[142].
Комнаты, углы и койки
В мёртвых громадах кирпичных,
Мокрых от вечных дождей,
Много их — серых, безликих,
Смертью дышащих людей
Две семьи рабочих кондитерской фабрики снимают угол в комнатеКомната рабочих, 1913 год
Многие люди не могли себе позволить себе снимать отдельные квартиры и снимали комнаты, углы комнат или койки. Представители высших классов, но без семьи часто стремились снимать отдельные комнаты в приличных квартирах, чтобы пользоваться хозяйской прислугой и не заниматься самостоятельно готовкой или стиркой[143]. Во многих многокомнатных квартирах сдавались отдельные комнаты людям, занимавшихся промышленным делом — это были например портные, слесари, кухарки, секс-работницы, мелкие чиновники[144], студенты[142] итд. Хозяин квартиры мог готовить жильцам обеды и предоставлять иного вида услуги[144].
Многие комнаты в таких квартирах больше были похожи на тёмные и редко ремонтируемые[145] коморки или сараи без каких либо удобств[144]. Часто такие помещения были сырыми[146], c грязными, закопчённым и засаленными стенами, щелястыми полами. Большим бедствием были постельные клопы, тараканы, вши, блохи и другие паразитические насекомые[147]. Жилищные условия в подобных квартирах подробно описаны в романе ДостоевскогоПреступление и наказание[146]. В таких комнатах жили семья бедняков, артели рабочих[148]. В некоторых доходных домах создавались прообразы коммунальных квартир, когда на множество комнат приходились общие кухни, ясли, библиотеки, помещения для сушки[47].
Если человек или семья не могла позволить себе снять комнату, то они снимали угол комнаты, в Петербурге располагалось 12 тысяч квартир для угловых жильцов, или 9,2 % от всех квартир в доходных домах[149]. Нищие, не способные снимать углы, снимали отдельные койки для сна, также они могли снимать полкойки и третькойки, то есть койка им была доступна в разные смены[149]. Во многих доходных домах складывалась длинная арендная цепочка, когда домовладелец сдавал квартиру, квартирант — отдельные комнаты или углы, а угловые жильцы — отдельные койки, законом это не запрещалось[149]. Комнаты могли делить тонкими тесовыми перегородками, образуя коморки без окон[150]. Угловые комнаты разделялись ситцевыми занавесками и в них устанавливались как правило четыре крупные кровати, на которых вместе спали семья с детьми[150]. Часто избыточные жильцы в угловых квартирах спали на полу в коридорах и кухнях[150]. Средняя стоимость квадратного метра в угловых квартирах в два раза превышала стоимость метра в богатых квартирах[151].
Домовое хозяйство
До 1870-х годов в петербургских жилищах не было водопровода, канализации. Помещения топились печами, источником света выступали свечи[152]. Привычные современникам удобства — краны с водой, умывальники, туалеты и реже ванные начали повсеместно распространяться в последней четверти XIX века[152]. Бельё стирали в прачечных, в подвалах доходных домов[152].
К концу XIX века в 13 % квартир доходных домов имелась ванная, в 60 % ватерклозеты, в 64 % — водопровод. В 1900 году 14 % квартир было электрифицировано и 6 % имело паровое, воздушное или водяное отопление[41]. С 1881 года начал распространяться телефон, в 1916 году у каждой шестой семьи был доступ к телефону[41]. Телефон в конце XIX века оставался роскошью и его абонентская плата была сопоставима с оплатой квартиры среднего размера[153].
Отопление
Исторически квартиры в доходных домах топились дровами[154]. Во дворах доходных домов стояли дровяники[155]. Часто дрова включались в квартплату и арендодатель сам обеспечивал их жителей[156]. За отдельную плату дворники могли колоть и приносить дрова в квартиры[157]. На чёрных лестницах устанавливались небольшие кладовки с дровами — лестничные трёхквартирные дровяники, дрова там лежали в том числе и для просушки[157]. Отопление углём и торфом оставалось редкостью, так как эти материалы были дороже дров[157].
Голландская печь в доходном доме Большой Морской улицы, 35
В квартире как правило имелась отопительная печь и кухонная плита из кирпича или металла[158]. Во многих квартирах, особенно в небольших деревянных домах[159] устанавливали русские печи из кирпича, их белили или покрывали плиткой[158]. Русские печи чаще всего устанавливали на кухню для готовки[159]. В бедных однокомнатных квартирах кухонные плиты могли устанавливать в углу комнаты[159].
Многие печи делали круглой формы, их покрывали металлическими листами и изредка керамической плиткой[158]. Популярны были печи прямоугольной формы и высотой от трёх аршин — голландки, которые покрывали белыми глазурованными изразцами, часто плитка на них богато украшалась[160]. Голландки выше всего ценились, так как держали тепло в помещении два дня и их можно было реже всего топить[159]. Квартиры с печами проектировали так, чтобы часть печи занимала по возможности каждый угол в комнате[160]. Целесообразное расположение печи было крайне важно для сохранения тепла в квартире[150]. Неправильное обращение с печью часто приводило к задымлению в квартирах и несчастным случаям[161]. Так как дворы представляли собой дурно пахнущие клоаки, окна во двор не открывали для проветривания[162]. Для борьбы с этим явлением разрабатывались и устанавливались системы искусственной вентиляции[163].
В бедных жилищах популярностью пользовались чугунные печки с длинной, через всю комнату трубой, в советское время их прозвали буржуйками. Печи прямоугольной формы использовали для готовки, а цилиндрические — для обогрева[158]. Чугунные печки из-за частой возгораемости и задымления запрещалось постоянно использовать, но это правило повсеместно нарушалось[159]. Квартиры с печным отоплением были подвержены большим температурным колебаниям[159]. Камины из-за их их плохого удержания тепла использовали редко и как предмет роскоши, в парадных помещениях больших квартир[164].
В конце XIX века начали распространяться иные формы отопления, в некоторых доходных домах оборудовали центральное котлы для угольной топки и тепло поступало в помещения вместе с радиаторами[164]. Водяное и паровое отопление, несмотря на его активное распространение в конце XIX века оставалось редким и в 1900 году только в 6 % доходных домов применялось не дровяное отопление[165], в 70 % таких зданий сохранялось смешанное отопление, то есть радиаторами отапливались парадные лестницы и жилые комнаты в дорогих квартирах на нижних этажах[165]. Среди домов с центральным отоплением в 40 % случаев применялось паровое отопление, 37 % — водяное и 23 % — воздушное[165]. В последнем случае вместо радиаторов устанавливали систему труб, прогревавших квартиры через небольшие отверстия, прикрывавшиеся металлическими решётками[165]. В некоторых барских квартирах устанавливали первые электрические радиаторы[166].
Освещение
Основным видом освещения в доходных домах в первой половине XIX века были свечи, лампадки[167], у бедных — лучины или сальные свечи[168]. На освещении экономили, и помещения в ночное время были тёмными[169]. Самыми популярными светильниками в начале XIX века были кинкетные лампы[167]. Во второй половине XIX века основным видом освещения стали керосиновые лампы и быстро вытеснившие другие виды светильников[170]. В некоторых дорогих квартирах применялось газовое освещение, где к лампам с вентилями пристраивались газовые трубы[171]. Жители стремились максимально использовать дневной свет, например устанавливали световые окна над межкомнатными дверями для освещения прихожих и коридоров[172]. Горожане стремились всячески экономить на освещении, была обычна ситуация, когда все члены семьи занимались своими делами при одной зажжённой керосиновой лампе[172]. Использование свечей и керосиновых ламп приводило к накоплению в квартирах продуктов их горения, ухудшало качество воздуха. Сажа и копоть постепенно оседали на стенах и потолках[161].
В конце 1880-х годов в первых квартирах начали проводить электрический свет, до этого электричество использовалось в основном для уличного освещения[173]. В 1900 году квартирное освещение имелось в 5 % квартир доходных домов[174], в 11 % дворов и 12 % лестниц[174]. Во многих доходных домах электрическое освещение применялось во дворах и на лестницах, но не в квартирах. Люди, привыкшие к мягкому свету керосиновой лампы испытывали дискомфорт от излишне яркого и белёсого света электрических ламп[175]. В тот период керосиновые лампы обходились дешевле[176]. Даже если электрическое освещение и было в квартирах, то в основном в парадных комнатах[174]. Для электрических звонков устанавливали слабые по мощности динамо-машинки[174]. Так как электричество на рубеже XIX и XX веков применялось для освещения, то оплата за электричество вначале исчислялась с количества установленных в квартире лампочек до внедрения электросчётчиков с 1890 года[176].
Водоснабжение
В первой половине XIX века жильцы добывали воду из рек, каналов, колодцев и позже водокачек[177]. Горожане предпочитали покупать воду у водоносов и водовозов, которые доставали воду из рек в бочках — чистую для питья и готовки и грязную для стирки и хозяйственных целей[178]. Во второй трети XIX века появлялись всё больше отдалённых от рек и каналов жилых районов без водопровода и водовозы были особенно востребованы[178]. Водопровод в квартирах доходных домов распространялся с 1860-х годов вначале в центральной и левобережной части Петербурга[179]. Качество воды в трубах было чрезвычайно плохим и провоцировало общественно напряжение[180]. Водой оснащались дорогие квартиры в центральных районах, квартиры в правобережной части начали оснащаться на 10 лет позже[181].
Ванная комната в барской квартире
В 1890 году уже в 93 % барских квартир имелся водопровод, 76 % квартир с 3—5 комнатами, 53 % двухкомнатных квартир и четверти однокомнатных квартир[181]. Чаще всего в доходных домах вода не проводилась в бедные квартиры на верхних этажах и подвалах[181]. Доступ к воде часто был ограничен и при наличии водопровода, особенно на верхних этажах и в субботы[182] (в этот день большая часть горожан посещала бани). Во дворах стояли краны, и воду оттуда за доплату разносили дворники[181] или воду в квартиры доставляли водовозы[183]. Во всех дворах стояли деревянные колодцы[183].
В квартирах без водопровода использовались рукомойники[184]. Рукомойники могли прятаться за декорированной панелью с зеркалом. Грязную воду либо выносили в ведре или сливали в трубу домовой канализации в выгребную яму[184]. Трубы для слива соединяли раковинами, в них не было сифона и решётки, поэтому они источали зловонный запах[184].
Ванные оставались редкостью[185]. Мылись горожане разных сословий традиционно в общественных банях[186]. В конце XIX века ванные оставались предметом роскоши, в 1890 году ими были оборудованы 70 % барских квартир с более 10 комнатами, 57 % квартир с 6—10 комнатами, в 10 % 3—5-комнатных квартир, 0,3 % в двухкомнатных и 0,01 % в однокомнатных[187]. Размер ванных комнат составлял 6 — 8 квадратных метров с окном[187]. При использовании ванную постилали простынёй, чтобы не соприкасаться с её холодным корпусом[187]. Малое распространение ванн было связанно со сложностью обеспечения её горячей водой при отсутствии горячего отопления[187]. Для ванной воду нагревали в баках и вёдрах[187]. Для решения этой проблемы в некоторых квартирах перед ванными устанавливали дровяной водонагреватель[187]. Душ в квартирах встречался скорее в порядке исключения[188]. В некоторых доходных домах устанавливали общественные ванные[188].
Канализация, отходы и туалет
В начале XIX века в доходных домах для справления нужды устанавливали «нужники»[189] — кабинки в углу здания, огороженные толстой стеной, чтобы в здание не проникал дурной запах[190]. Отходы попадали в выгребную яму во дворе[191]. Самым распространённым видом отхожего места был ретриградник — небольшой деревянный домик с отверстием в полу[190], расположенный над выгребной ямой[192]. Ретриградниками помимо жильцов и слуг пользовались бродячие торговцы и прохожие, спросив разрешение у дежурного дворника[192].
В первой половине XIX века в доходных домах каменные стульчаки устанавливали на чёрной лестнице, в небольших углублениях без дверки[193]. Когда в квартирах распространялись ватерклозеты, часто прислуга и бедные жильцы верхних и подвальных этажей продолжали справлять нужду на чёрной лестнице или во дворе, многие хозяева запрещали прислуге пользоваться ватерклозетами в квартирах[194]. Распространение туалетов шло в конце XIX века. В 1890 году туалеты имелись в 96 % квартир с более 10 комнатами, 92 % квартир с 6—10 комнатами, в 75 % — с 3—5 комнатами, в 30 % двухкомнатных и 10 % однокомнатных квартир[195].
Помойные вёдра ставились у дверей на чёрных лестницах. Во дворах в виде избушек устанавливались помойные ямы, для пищевых отбросов и мусорные — для сухого мусора[196]. Помойные и мусорные ямы устанавливались в некоторых чёрных лестницах на нижнем этаже[197].
Почти в каждом дворе имелись выгребные, и помойные ямы, чтобы нечистоты сбрасывались в них, а не на территории двора[49]. Нечистоты туда сливала прислуга или жильцы верхних или нижних этажей без водопровода и канализации[49]. Во многих доходных домах в основном из дерева устанавливались межэтажные трубы для слива нечистот прямо в выгребные ямы[198]. Их вычисткой занимались золотари[199]. Выгребы позволяли сохранять чистоту во дворе, но вместе с ростом плотности населения и этажности доходных домов, количество выгребов и ретриградников возрастало[49], во дворе могло располагаться по несколько десятков выгребных ям[200], что значительно ухудшило санитарно-эпидемиологическую обстановку[201], в 1900 году в Петербурге имелось 32 тысячи выгребов[200]. Дворы как правило наполнялись дурными запахами[200], миазмы от выгребных ям поднимались над городом[199]. Для слива нечистот многие владельцы доходных домов начали использовать дождевую канализацию, что было противозаконно и провоцировано сильную загрязнённость рек с каналами[202] и массовые эпидемии[203].
Внеквартирное пространство
Главная лестница здания по наб. р. Фонтанки, 44
Лестницы
В каждом многоэтажном доходном доме имелись лестницы[204]. Почти все они были каменными, в том числе и в деревянных доходных домах[204]. По закону лестницы требовалось освещать, при распространении электрического освещения в конце XIX века лестницы начали освещать раньше, чем квартиры[204].
Лестницы в доходных домах делились на два вида — парадные и чёрные. Квартиры с двумя и более комнатами имели выход на обе лестницы[205].
Парадные
Парадные лестницы с основного входа были просторные, красивые, часто украшались, застилались коврами[206]. Парадные лестницы с выходом на двор были заметно скромнее, но по-прежнему шире чёрных лестниц[207].
Хорошая парадная оставалась важным показателем дороговизны квартиры, особенно наличие в ней лифта[206]. Часто парадные лестницы в фешенебельных доходных домах отапливались каминами[206]. Парадная использовалась «чистой» публикой, — хозяевами квартир, их гостями, докторами, учителями и гувернантками[205].
В конце XIX века в некоторых доходных домах распространялись лифты, сначала они были гидравлические, потом появились электрические. За каждое использование лифта взималась небольшая оплата, жильцов сопровождал швейцар[208]. Кабины лифтов богато украшались, внутри могли устанавливать диваны[208]. Окна парадных лестниц могли украшаться витражами[207], полы лестничных площадок покрывали кафельной плиткой, часто богато разрисованной[207].
Парадные лестницы в Доходных домах Г.Г. Елисеева, Г. А. Бернштейна, М.П. Шадрина, В.Г. и О.М. Чубаковых и Доме Бака
Чёрные
Чёрные лестницы, предназначенные для перемещения бедных жильцов, прислуги, разносчиков и дворников были тёмные и крутые, как правило сырые и грязные[209]. По ним разносили дрова и воду при отсутствии водопровода и отопления[209]. Часто повороты чёрных лестниц жильцы загромождали хламом[209]. Чёрная лестница как правило объединялась с кухней квартиры[210], у входа в квартиру ставились помойные вёдра[210] и дровяники[197]. На многих чёрных лестницах более старых доходных домов располагались отхожие места пролётной системы[197]. В некоторых чёрных лестницах в самом низу устанавливались мусорные или помойные ямы[197]. От всего вышеперечисленного, в чёрных лестницах стоял дурной запах[197].
Достоевский, описывая чёрные лестницы замечал, что для незнакомого с планировкой человека они превращались в лабиринты, в которых можно было сломать себе ноги[209]. Григорович называл чёрные лестницы демонстрацией полного неуважения хозяев к тем, кому приходилось подниматься и спускаться по ним[197]. Чёрные лестницы со временем обросли мистическим ореолом, по ним ходили воры, заговорщики, тайные любовники и прочие люди с тайными замыслами и которым требовалось скрываться[3]. Чёрные лестницы стали рассматриваться, как неизменная часть петербургского колорита[3].
Чёрные лестницы в доходных домах Н. И. Штерна, И. П. Коноплева, А. В. Бадаевой и М. П. Тимофеевой, Ф. Ф. Лумберга
Чердаки и подвалы
Подвалы доходных домов имели низкие по меркам строений XIX века потолки — 2,85 метров. Полы были как правило плиточные, реже — бетонные и асфальтовые, маленькие окна едва ли впускали свет[211]. В подвалах доходных домов как правило устанавливали ледники — деревянные срубы, которые наполнялись льдом. Из-за таявших ледников подвалы были сырыми и портили фундамент дома. От сырости страдали и иногда размещавшиеся в подвалах квартиры. По этой причине ледники часто устраивали в погребах во дворе[211]. В подвалах также располагались прачечные, где жильцы стирали одежду[211]. Для прачечных на полу устанавливались сточные колодцы, через которые в помещение проникали зловонные запахи. В прачечных устраивались очаги с чугунными водогрейками, от них помещение наполнялось густым паром и в помещении часто царила полутьма[211]. В прачечных могли быть установлены глубокие лохани для полоскания белья, если их не было, бельё поласкали в реках и каналах в портомойнях — деревянных плотах 17 на 8 метров с лестницами[211]. Вода в каналах была чрезвычайно грязной и по возможности горожане старались не стирать там бельё[212].
В чердаках как правило сушили бельё и использовали их для хозяйственных нужд. Изредка там устраивали квартиры[213]. Чердаки и подвалы находились в общем пользовании у всех жильцов и там устанавливались очереди на использование, за которыми следили дворники[213].
Дворы формировались из небольших пустых пространств между жилыми флигелями[49]. Более половины дворов мостились[49]. В начале XX века дворы начали асфальтировать[102]. Почти все дворы освещались[49]. К началу XX века площадь дворов сильно сократилась, и они были плотно застроены хозяйственными сооружениями[214].
Домовладельцы были обязаны соблюдать чистоту во дворе, вычищать выгребные ямы, освещать и благоустраивать его. Чтобы не исполнять строго регламентации, домовладельцы часто давали полиции взятки[215]. В каждом дворе располагались выгребные, и помойные ямы, чтобы сливать туда нечистоты[49]. Над выгребными ямами стояли ретриградники — уличные туалеты[192]. Часть территории двора отдавалась под деревянные или каменные каретные сараи (гаражи для карет), часто такие сараи встраивали в здание[216].
Как правило большую часть двора занимали дровяники для топки квартир, дровяники могли быть двухэтажными[156]. Во дворе стояли деревянные колодцы[181]. Во дворах стояли баки с водой, наполняемые водовозами, в большинстве дворов установили водопроводные колонки[217]. Во многих дворах, в её южных и всегда тёмных частях стояли погреба с ледниками, где хранились основные запасы еды с ограниченным сроком хранения[218]. Жильцы перемещали провизию в особые деревянные ящики с отверстиями для проветривания и закреплявшиеся с уличной стороны кухонного окна[218].
Во многих дворах доходных домов содержались курятники, конюшни и коровники. В конце XIX в Петербурге имелось более 60 000 лошадей, у каждой шестой семьи была корова[219]. Коровы и лошади содержались в тёмных стойлах на задних дворах[219]. Курицы и другие домашние птицы как правило свободно разгуливали по двору[216]. Во дворах устанавливались поилки для животных[216]. После дождя вода смешивалась с животными отходами, порождая во дворе дурной запах[216]. В целом воздух во дворах от выгребных ям и животных отходов был настолько плохим, что окна во дворы открывали как можно реже[220].
Арендные отношения
Ат даеца внайма угол, на втаром дваре, впадвале, а о цине спрасить квартирной хазяйки Акулины Федотовны
— Некрасов высмеивает безграмотные объявления о сдаче внаём[221]
В ранний период объявления — «билетики» о сдаче квартиры приклеивались на ворота или окна дома, часто их тексты были безграмотны, если составлялись мещанами[221]. Объявления о сдаче внаймы требовалось писать на зелёных листках, о сдаче квартир — на розовой[221]. К концу XIX века объявления публиковались в газетах[222], также появились «квартирные бюро» — конторы, помогавшие найти квартиру[222]. Среди горожан среднего достатка при съезде с квартиры было принято «передавать» её родственникам, сослуживцам или знакомым. Домовладельцы поощряли это[222].
Контракт на сдачу квартиры заключался как правило на год, квартплата совершалась ежемесячно[3]. Договоры об аренде заключались в письменной форме, если речь шла о дорогих квартирах, договоры могли нотариально заверяться[223]. Условия договора во многом зависели от капризов хозяина, например они могли запрещать выпускать домашних животных на лестницу или покидать доходный дом ночью[224]. Некоторые арендодатели внимательно проверяли биографию потенциальных жильцов, чтобы исключить на своей территории пьяниц, нищих, скандалистов и воров[225]. Многие наниматели жилья могли сами сдавать жильё или часть его помещений другим[226]. В некоторых случаях практиковался перенаём, когда домовладелец мог уступить права нанимателю по договору найма[226].
Оплата осуществлялась в обязательном порядке по истечении срока найма, даже если жильцы покидали жильё раньше истечения срока договора. Досрочное расторжение договора позволялось при обмане в описании жилья, умалчивании его очевидных недостатков[227], наводнении, вторжении, уничтожении имущества (например после пожара), эпидемии, назначении по военным обстоятельствам[228] или так называемого «зазорного соседства», когда на той же лестнице помещение сдавалось под публичные дома[229]. В реальности многие из вышеперечисленных условий было сложно доказать в суде и вместе с этим расторгнуть договор[229].
При заключении договора платился задаток, который возвращался после завершения договора и съезда с квартиры, если условия договора не нарушались[230]. Если жилец злостно нарушал условия договора, был обязан платить неустойки[230], чаще всего собственными вещами[230]. Арендодатель по закону не мог расторгнуть договор в случае неуплаты аренды жильцом. Чаще всего недобросовестных жильцов арендодатели вначале предупреждали и затем выгоняли из жилища и «арестовывали» их имущество[231].
Конфликты между арендодателями и жильцами в XIX веке решались почти всегда во внесудебном порядке из-за неэффективности судов и низкого правосознания граждан[225]. Несовершенная законодательная система например не рассматривала вопросы об освещении, гигиенических приспособлениях, ремонте итд[232]. Жилищные иски оставались единичными явлениями[225]. Публикация журналами исков в конце XIX годов и нарастание квартирного кризиса способствовала увеличению количества судебных исков[233].
Стоимость аренды жилья составляла в среднем около четверти от денежных доходов семьи, примерно столько же они тратили на еду[234]. Самые дорогие квартиры были на втором этаже, но к началу XX века вместе с ростом этажности самые дорогие квартиры переместились в 3 и 4 этажи[235]. Стоимость квартир повышалась в центральной части Петербурга и своего пика достигала в Адмиралтейском округ (1123 руб. в год) [227], дорогие квартиры были в Казанской (618 руб.) и Литейных частях (608 руб.), самые дешёвые — Выборгской (172 руб.), Петербургской (212 руб.), Александро-Невской (273 руб.) и Нарвской сторонах (283 руб.)[235]. Стоимость аренды жилья в Петербурге превышала таковую в крупнейших городах Европы[236] при более низкой средней зарплате[237]. Разница в ценах была особенно заметна в арендной плате квартир для бедных[237].
Во второй половине XIX века около 20 % квартир в доходных домах были бесплатными, в основном это были служебные квартиры, помещения для домовой прислуги и квартиры домовладельца и его родственников[237].
Владельцы домов
Владение доходным домом и сдача его помещения была очень выгодным делом[3]. В конце XIX века 88 % доходных домов принадлежали домовладельцам, остальные принадлежали юридическим лицам — городу, церквям, монастырям, благотворительным сообществам, промышленным товариществам и городским учреждениям[33]. К началу XX века в Петербурге появились первые кооперативные доходные дома[33]. Большая часть доходных домов на рубеже XIX и XX веков строилась на банковские кредиты и закладывалась[100].
В конце XIX века домовладельцы составляли 0,5 % от общего городского населения. Эта ситуация разительно отличалась от XVIII века, в середине которого домовладельцев, или «городских обывателей» было около трети от общего населения, остальные назывались жильцами[238]. В среднем у домовладельцев было по два дома, в основном они были дворянами, треть мужчин и половина женщин. Четверть домовладельцев были купцами и почётными гражданами, остальные были мещанами. 87 % домовладельцев были «коренными» петербуржцами, остальные приезжими, треть их них — иностранными. В среднем возраст домовладельца составлял 51 год. В литературе и средствах массовой информации устойчиво создавался отрицательный образ домовладельца[238], как невежественного, бескультурного и непомерно алчного человека[239]. Это обуславливалось постоянным повышением цен на квартиры в условиях слишком быстрого роста населения, что жильцами воспринималось болезненно[36].
Для домовладельцев выпускались специальные журналы[239], в начале XX века домовладельцы начали объединяться в союзы и общества[240]. До начала XX века только домовладельцы имели право учувствовать в городских выборах, в сложившихся условиях в своих правах оказалась ограничена большая часть дворян, в 1903 году право избираться получили и квартиросъёмщики, но только обладатели барских квартир[17].
Домовладельцы обязывались вести так называемые домовые книги и немедленно сообщать полиции о всех прибывавших и отбывавших жильцах. Беспаспортных запрещалось принимать[46]. На практике вышеперечисленные требования часто плохо соблюдались[241].
Прислуга
Наличие прислуги в квартире было важным показателем благополучия семьи[242]. Сами доходные дома обслуживали дворники, швейцары и водопроводчики — домовая прислуга[242]. Маляры, золотари, трубочисты и полотеры получали одноразовую зарплату за выполненную работу и домовой прислугой не считались[242]. Домовая прислуга составляла 4 % населения Петербурга[3].
Дворник во внутреннем дворе, 1900-е годы
Самой распространённой прислугой были дворники, в небольших доходных домах с менее 5 квартир территорию убирать могли сами домовладельцы[243]. Дворниками шли работать выходцы из деревень[244]. Они жили дворницкими артелями[245]. Дворник следил за чистотой на лестницах и дворах[244] и разносил дрова жильцам[244]. Часто за дополнительную плату — чаевые, дворники переносили багажи, колотили ковры, передвигали мебель итд[246]. Дворники также были обязаны чистить улицу напротив доходного дома и убирать навоз, поэтому напротив всех доходных домов дежурил один дворник[245]. Старшие дворники руководили другими дворниками и следили за порядком во дворе и запирали дворы на ночь[247]. Им полагались для жилья отдельные дворницкие[247]. Это были артели — тёмные подвальные квартиры с неудобным расположением[248].
Вторая категория прислуги — швейцары, которыми становились дворники со стажем или отставные военные. Швейцары должны были прилично одеваться[249], носить ливрею и фуражку[250]. Они во многом выполняли ту же роль, что и дворники. Они следили за порядком на лестнице, топили печи и камины на парадной и убирали парадные лестницы, разносили почту и отпирали входные двери[250]. Швейцары в некоторых доходных домах также обслуживали лифты или приглашали жильцов к телефонам в домовом пользовании[250]. Не во всех доходных домах работали швейцары, в этом случае их роль перенимали старшие дворники[250]. Швейцары и старшие дворники со своими семьями жили в «швейцарских» — квартирах под парадной лестницей[248].
С распространением водопровода, многие домовладения с 50 квартирами и более начали держать при себе водопроводчиков, которые следили за исправностью санитарно-технического оборудования[251]. Водопроводчики как правило были городскими и людьми с образованием, получавшими высокое жалование[251]. Часто водопроводчики за дополнительную плату чинили жильцам предметы домашнего обихода, например лудили кастрюли[251]. Водопроводчики со своими семьями жили на заднем дворе в подвальных квартирах[248]. Жильё домовой прислуги представляли собой однокомнатные квартиры, не оборудованные прихожей, кухней[252] и часто отхожим местом[252].
Во многих квартирах использовалась жилая прислуга, как правило это были горничные, кухарки и гувернантки при наличии детей в семье[123] и лакеи в барских квартирах[111]. Только в конце XIX века для прислуги начали выделять отдельные помещения, до этого они могли спать в служебных помещениях или вестибюле[123], в квартирах среднего размера у прислуги не было помещения для сна[127].
Восприятие
Профессор, кандидат искусствоведения Татьяна Ковалева проводила много параллелей между жилищной ситуацией Санкт-Петербурга XIX века и Древнего Рима II века. И петербургские доходные дома и римские инсулы строились намеренно для сдачи помещений жильцам в период активного роста населения и подорожания земли, в обоих городах они стали абсолютно преобладающей постройкой, сформировавшей городскую ткань. Доходные дома и инсулы были многоэтажными постройками и схожими в своей конфигурации, периметральности и внутренней планировке. Инсулы могли иметь по пять, шесть или семь этажей. Внутри инсул располагались однотипные жилые помещения, объединённые длинными коридорами. И в инсулах и петербургских доходных домах имелись тёмные дворы-колодцы, их жильцы существовали в условиях перенаселения[253]. В доходных домах и инсулах этажи были связанны с уровнем дохода квартиросьёмщиков, в обоих случаях во вторых и третьих этажах устраивались самые роскошные помещения, чем выше был этаж, тем беднее были их постояльцы[253].
Литература
Пётр Кошель. История Санкт-Петербурга второй половины XVIII века. — Москва, 2007. — 279 с. — ISBN 9785955101767.
Екатерина Юхнёва. Петербургские доходные дома. Очерки из истории быта. — Центрполиграф, 2019. — 530 с. — ISBN 978-5-227-08608-2.
Владислав Пода. Где бьется сердце Петербурга? Доходные дома в историях и фотографиях. — Центрполиграф, 2021. — 693 с. — ISBN 978-5-04-114213-1.
Джордж Манро. Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город. — ЛитРес, 2016. — 600 с. — ISBN 978-5-227-06658-9.
Сергей Луппов. История строительства Петербурга в первой четверти XVIII века. — Академия наук СССР, 1957. — 195 с.
Джордж Манро. Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город. — ЛитРес, 2016. — 573 с. — ISBN 978-5-227-06658-9.
К.К.Ермолаева, И.З.Захваткина, И.М.Лебедева, Н.Г.Шейко, Ю.А.Кораблина. История и культура. Часть 1. (С древнейших времен до конца XVIII века). — СМИО Пресс, 2017. — 236 с. — ISBN 978-5-7704-0176-9.
.jpg)
.jpg)
.jpg)
_3.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
