Для его обозначения в официальном документообороте использовалось наименование «группа танков дальнего действия», которая, как правило, комплектовалась тяжёлыми машинами и действовала в составе первого эшелона группы танковой поддержки стрелковых частей[1].
Формирование таких групп предусматривалось господствующей в Красной Армии теорией глубокой операции и глубокого боя, однако к концу 30-х годов выделение групп танков дальнего действия было признано нецелесообразным[2].
Состав
Организация групп танков дальнего действия формальным образом впервые была описана в Полевом уставе РККА 1929 года и конкретизирована во Временном полевом уставе РККА 1936 года[1].
Группа танков дальнего действия составлялась из танковых или механизированных бригад (полков или даже отдельных батальонов), которые придавались для усиления стрелковым дивизиям[1]. В те времена предполагалось, что для успешного прорываочаговой обороны противника достаточно выставить 20 — 30 танков на один километр фронта; для реализации прорыва позиционной обороны предполагалось плотность танковой группировки довести до 40 — 50 машин на километр[1].
Назначение по взглядам современников
Их главной задачей былo взламывание оборонительных линий на всю их тактическую глубину (15—20 км), уничтожение основных сил артиллерии врага, нанесение удара по его штабам, разгром оперативных и тактических резервов, нарушение коммуникаций и путей отхода, противодействие бронетанковым частям и т. п.[1][2]
Советский военный теоретик М. Тухачевский полагал, что задействование танковых частей в роли танков дальнего действия имеет смысл в тех ситуациях, когда боевое построение противника не позволяет реализовать обход его флангов и не оставляет иного выбора кроме фронтального удара в глубину[3]. Во время нанесения такого удара танки дальнего действия должны пересечь линию фронта и перерезать возможные пути отхода врага, причём этот прорыв предполагалось осуществлять при поддержке подвижного заградительного артиллерийского огня и «пехотного десанта на бронетранспортёрах»[3]. По его мнению, такой подход к задаче преодоления эшелонированной обороны являлся ключевым отличием полевых уставов Красной Армии 1936-го и 1939-го годов[3]. Сравнивая их со служебными инструкциями французского полевого устава, маршал Тухачевский провёл аналогию между отечественным понятием «танки дальнего действия» и французским термином «танки общего манёвра»[3]. Советский генерал А. Радзиевский, описывая военные взгляды в СССР 30-х годов XX века на применение танков дальнего действия также подчёркивал ключевую роль глубокого прорыва танков дальнего действия для уничтожения резервов противника и поражения его сил на всю глубину боевого построения[4].
Германский военачальник Г. Гудериан в своей книге «Внимание, танки!» указал, что роль танков дальнего действия в советских войсках возложена на «кристи-русский» (Т-34), который является «быстроходной», «весьма хорошо спроектированной и испытанной» машиной[5]. Проведя анализ организации советских бронетанковых войск, он обратил внимание на сложную иерархию боевых задач и разветвлённую структуру разнообразных специализированных машин различных типов, которая помимо танков дальнего действия включала танки дальней поддержки пехоты и танки непосредственной поддержки пехоты[5]. По его мнению, это не могло не привести к ряду определённых неудобств, связанных с эксплуатацией в боевых условиях большого количества разнородной техники[5].
Способы применения и боевой опыт
В соответствии с советскими военными инструкциями для ударных группировок танков дальнего действия назначались[1]:
выжидательный район — в глубине 10—15 км от переднего края обороны для предварительного сосредоточения за несколько часов до наступления,
исходная позиция — в глубине 1—3 км от переднего края, выдвижение на которую осуществлялось во время артиллерийской подготовки атаки,
промежуточный район сбора — в глубине 3—4 км за передним краем на рубеже ближайшей боевой задачи наступающих полков,
основной район сбора — в глубине 6—8 км за передним краем на рубеже ближайшей боевой задачи дивизии,
конечный район сбора — в глубине 15—20 км за передним краем на рубеже последующей боевой задачи дивизии.
Теоретические идеи боевого применения танков дальнего действия обкатывались на манёврах войск Киевского, Московского, Одесского и других военных округов с 1935 по 1936 годы[1]. Во время боевых действий в районе озера Хасан и на реке Халхин-Гол удалось опробовать их применение в боевой обстановке[1]. Однако советско-финская война 1939—1940 годов наглядно показала, что разделение танковых группировок на танки дальнего действия и танки поддержки пехоты себя не оправдывает из-за значительного отрыва танков дальнего действия от стрелковых частей и ввиду проблем с организацией массированного удара по оборонительным порядкам противника[1].
В силу этих причин накануне Великой Отечественной войны понятие танков дальнего действия было упразднено, a Полевой устав 1941 года уже не предусматривал эшелонированного построения группы танковой поддержки пехоты[1].
↑ 123Танки дальнего действия // Военный энциклопедический словарь / А. П. Горкин. — Москва: Большая Российская Энциклопедия, Рипол Классик, 2001. — Т. 2. — С. 627. — ISBN 5-7905-0996-7.
↑ 1234Тухачевский М. Н.Поражение противника на всю глубину его боевого порядка // Избранные произведения. — Москва: Воениздат, 1964. — Т. 1. — 264 с. — 12 500 экз.
↑Радзиевский А. И.Советские бронетанковые войска накануне войны // Танковый удар: танковая армия в наступательной операции фронта по опыту Великой Отечественной войны. — Воениздат, 1977.
↑ 123Гудериан Г.Послевоенное развитие событий в других странах // Внимание, танки! История создания танковых войск. = Guderian Н. «Achtung — Panzer! Die Entwicklung der Panzerwaffe, ihre Kampftaktik und ihre operativen Möglichkeiten», 1937. — Москва: Центрполиграф, 2005. — 366 с. — 5000 экз.
Дополнительная литература
Война и военное дело. Пособие по военному делу для партийного, советского и профсоюзного актива. — Москва: Военное издательство, 1933. — С. 529.
