Сумасшедший поезд

Сумасшедший поезд
Жанр	поэма
Автор	Казимир Лисовский
Язык оригинала	русский
Дата первой публикации	1966 год

Из крупных своих вещей лучшей считаю поэму «Сумасшедший поезд», — говорит сам К. Лисовский. И это действительно так.

В. Г. Коржев, журнал «Сибирские огни», 1979 год^[1]

«Сумасшедший поезд» — поэма об адмирале Колчаке советского сибирского поэта Казимира Лисовского, который считал её лучшей своей вещью.^[2]

Написанная в 1966 году, опубликованная в журнале «Сибирские огни», поэма была неоднозначно встречена критикой из-за её главного героя.

Содержание

• Поэма состоит из 16 глав и эпилога. В последней главе указано посвящение — Елене-Августе Бердниковой.

В злую ночь, отсчитывая шпалы,
Пургами продут со всех сторон,
Громыхает поезд адмирала,
Лязгает, скрипит салон-вагон.

Весь — в сосульках, весь — закуржавелый,
По равнинам мертвенно-немым,
Черной ночью мчится поезд белый,
И визжат колеса ошалело:
«Мы бежим-дрожим. Бежим-дрожим».

Мчится мимо темных станций, мимо
Сел, забытых богом и мечтой.
Мчится, словно ведьма, в космах дыма,
В пустоту. В небытие. В ничто.

Зима 1920 года. По транссибирской магистрали от идёт поезд с Верховым правителем, которым Гражданская война уже фактически проиграна.

На одной из станций Колчак видит в контрразведке запытанного, с переломанным позвоночником, пленного командира отряда красных партизан — и признаёт в нём своего бывшего матроса с «Вайгача». Колчак спрашивает его: «Как же ты оказался красным?».

И получает встречный вопрос: «А как же вы оказались белым, бывший мой адмирал Колчак?» — как так получилось, что полярник-исследователь, стал наёмником интервентов? Ведь он со своим опытом и знаниями мог был служить народу, но сменил штурвал ледокола на штык палача своего народа. Возражая, Колчак кричит, что он — за Россию, и слышит в ответ от умирающего: «Есть две России. Неужто не понял, адмирал?».

СОВЕСТЬ:
Всё. Теперь, мне кажется, пора бы
Подвести итоги адмирал!

КОЛЧАК:
Я ведь, совесть, никого не грабил.
Не насиловал, не убивал.

СОВЕСТЬ:
Ты прибepeги свои рассказы
Для детишек, но — не для меня.
Тьмы людей по твоему приказу
Умирали не дождавшись дня!

КОЛЧАК:
Для меня Россия — всё на свете!
То навет, неправду говорят!

СОВЕСТЬ:
Ты страну распродавал всем этим
Ноксам и жаненам, всем подряд...

Поезд медленно, задерживаемый чехами («дал же союзничков мне бог»), приближается к Иркутску, на одной из страниций к Верховному правителю приходят представители «белой идеи» с предложением отречься и передать власть Деникину — и Колчак замечает, что даже бумага с текстом «отречения» — сделана в Англии…

Подводя итог, адмирал вспоминает как всё начиналось — как в 27 лет он стал лейтенантом («почти по Киплингу!»), полярным исследователем ходил на шхуне «Заря» с Толлем, открыл остров названный его именем, водил ледоколы, и как на вахтах читал про себя стихи Гумилёва «Капитаны»… про Летучий голландец, который ведёт «капитан с ликом Каина». И думает: где теперь тот боцман Бегичев, когда-то спасший молодого лейтенанта Колчака из полыньи…

А теперь он брошен всеми — «адмирал без корабля», удивляется как какая-то «голытьба» громит «сплошь офицерские полки», но отмечает, что и среди красных есть бывшие царские офицеры, и хотя совдеповцы «не верят в божью милость», но почему-то «красным в схватке рукопашной как видно помогает бог».

В этот, самый трагический момент своей жизни адмирал Колчак задумывается о смысле избранного им пути…

Его собеседником становится его Совесть, от которой не скрыться.

В это время юный поручик Миронов, чудом отбившийся от красных и укрывшийся в поповском доме, проснувшись после попойки, размышляет о «белой идее» и к чему она привела — и ответом себе цитирует романс «То, что я должен сказать» и… стреляется.

Пока Колчкак в своём вагоне, не пьянея пьёт шустовский коньяк, и просит всё понимающую без слов княгию Анну Темиреву («Аня, нет тебя на свете ближе. Мог ли бы прожить я без тебя») спеть романс «Гори, гори, моя звезда», через заснеженные таёжные чащобы наперерез поезду пробираются партизаны (и на их ушанках горит красная звезда), ведёт которых «девушка в полушубке» — Елена-Августа Бердникова, которой посвящена последняя глава поэмы. Только что спасшая узников «поезда смерти», она загонит в тупик «сумасшедший поезд».

В главе «Вместо эпилога», автор даёт слово лорду Черчиллю, и в прозе цитирует его частную запись о расстреле адмирала Колчака…

Автор отказывает этому образу «взбесившейся», загнанной в тупик кровавой белой авантюры даже в драматизме. Финал колчаковщины — всего лишь жалкий бессмысленный фарс.

— М. И. Рубина, известный новосибирский критик, зав отдела литературы и искусства областной газеты «Советская Сибирь», 1968 год^[3]

Критика

Заметным достижением исторического жанра в сибирской поэзии является поэма «Сумасшедший поезд», где поэту, опирающемуся на подлинно научное осмысление фактов, удалось создать психологически сложный портрет главы белого движения в Сибири адмирала Колчака, который «поплыл наперекор» теченью истории, выступив против своего народа.

— Очерки русской литературы Сибири, Том 2, 1982 год^[4]

Поэма была признана успехом автора. Поэма датирована «август 1963 — март 1966» года — написана в период признания, это одно из двух крупных произведений поэта наряду с повестью в стихах «Русский человек Бегичев», написанной 20 годами ранее — в 1946 году, и хотя, как отметил критик А. И. Срывцев «это очень разные поэмы, отделенные друг от друга годами, но есть в них общее».^[5]

Критикой и было отмечено что, обилие интонационно-ритмических переходов, требуемое содержанием разных частей произведения, при неразработанности собственной поэтики, заставило автора обращаться к известным образцам, и в поэме заметно влияние И. Молчанова-Сибирского («Тридцать один»), А. Оленича-Гнененко («Песня о серебряной роте»), В. Луговского («Песня о ветре»).^[6]

В соответствии с усложнившейся идейной задачей Лисовский усложняет и форму поэмы, впервые в своей эпике взрывая хроникальность композиции, монотонность ритмики, бросаясь в поиски наиболее впечатляющих средств выразительности. … Многообразие ритмики, соответствующей содержанию эпизодов, создает полифоничность, на стыке ритмических переходов рождается дополнительное напряжение. Есть эмоционально мощные куски. …

И по всей поэме, то непосредственно врываясь в эпизоды, то лишь как бы фоном звуча в перестуке колес, мечется «сумасшедший поезд» с салон-вагоном Колчака, запутавшийся, обреченный, не имеющий ни выхода, ни цели. Сквозной образ «сумасшедшего поезда», символизирующий всю колчаковщину, превосходно найден поэтом.

— А. В. Никульков, главный редактор журнала «Сибирские огни», 1972 год^[7][8]

Высокую оценку поэме дал проректор Литературного института им. А. М. Горького, вице-президент Международной ассоциации литературных критиков, А. А. Михайлов:^[9]

Историзм поэтического мышления и ощущение перспективы выявились в лучших главах поэмы «Сумасшедший поезд».

Образ адмирала Колчака

Из крупных своих вещей лучшей считаю поэму «Сумасшедший поезд». Она вызвала совершенно противоположные суждения. Одни принимали ее безоговорочно, даже восторженно, другие — категорически отрицательно («из-за темы»). Трудно судить мне, кто прав. Однако мне кажется, что критики все же «переборщили».

автор поэмы Казимир Лисовский, 1973 год^[10]

Обращение автора к фигуре адмирала Колчака вызвало неоднозначную оценку.

Например, поэма была названа слабо отражающей революционную борьбу («лишь полторы странички представляют в поэме народную борьбу, партизанское движение») и раскритикована И. Денисовой в газете «Литературная Россия» № 1 за 1969 год, на что, назвав её критику несправедливо резкой, возразил Л. Алтаев в журнале «Сибирские огни»:^[11]

Поэма сразу же вызвала ожесточённые споры: «Так писать о кровавом Колчаке нельзя», — говорили одни. «Только так следует раскрывать облик врага — показывать его многосторонне, как сильную, незаурядную личность», — говорили другие. Спорят люди, сомневаются. Нет сомнений у И. Денисовой. Она точно знает, как написать историческую поэму о Колчаке. «Писать о Колчаке — значит писать о гражданской войне в Сибири, … раскрыть судьбы хотя бы нескольких партизанских вожаков». Вот так — не одного, не двух, а непременно нескольких. Легко себе представить недовольство, которое вызвал у И. Денисовой К. Лисовский — ведь он написал совсем не то и не так! Представим себе на минуту, как легко бы расправился критик, пользуясь подобной аргументацией, с «Борисом Годуновым» Пушкина. К. Лисовский подошел к раскрытию кровавой трагедии колчаковщины путем необычайной сложности.

Заступилась за поэму и М. И. Рубина, известный новосибирский критик, зав отдела литературы и искусства областной газеты «Советская Сибирь», она писала, что Колчак в поэме — «не некая историческая данность, а вполне конкретный человек, с прошлым и настоящим», и автор пытается вникнуть в его сущность, «философски осмыслить судьбу „рыцарей белой идеи“»:^[3]

Замысел нашел талантливое и убедительное воплощение. Естественно, что поэма вызвала самые разноречивые толки. Кое-кто, не поняв сперва ее глубины, воспринимал «Сумасшедший поезд» чуть ли не как апологию кровавого адмирала. Но абсолютное большинство читателей и критиков увидели в поэме К. Лисовского новый принципиально важный подход к теме, уже многократно исследованной литераторами и историками, одобрили поиск поэта.

В 2008 году сибирский писатель А. В. Горшенин, автор ряда статей «Исторической энциклопедии Сибири», отметил, что Колчак изображён в поэме объемно, а не идейно-тенденциозно, как традиционно было принято изображать идейных врагов, в поэме показано как политические амбиции способны погубить яркую личность:^[12]

Что же касается адмирала Колчака, то с точки зрения официальной советской истории — это и вообще фигура исключительно зловещая и одиозная. Тем не менее Казимир Лисовский своего Колчака, при общей негативной оценке его поступков, увидел другим. Поэт отказался от какого-либо оглупления, очернения или шаржирования своего персонажа и нарисовал его личностью сложной, многогранной и трагической. Едва ли не первым в советской литературе Казимиру Лисовскому удалось показать в матером враге революции, несгибаемом белом адмирале еще и просто живого человека, много размышляющего о себе и своей роли в свершающихся событиях, мучающегося и даже ужасающегося тому, что наделано его именем…

Радиопостановка

В 1967 на Новосибирском радио прозвучал радиоспектакль по поэме. Постановщик — главный режиссёр новосибирского радиокомитета Л. Баландин. Как заметила М. И. Рубина, эта радиопостановка выбивалась из ряда подобных — обычно поэтические произведения ставятся на радио длительностью в 15-20 минут, а поэма прозвучала полностью, и хотя критик писала: «не стану утверждать, что авторам спектакля удалось идеально осуществить свой замысел», но дала высокую оценку радио воплощению поэмы:^[3]

«Сумасшедший поезд» звучит 1 час 15 минут… И слушается! В самой архитектонике радиоспектакля, в сочетании выразительных средств этого жанра Л. Баландину удалось найти ряд интереснейших приемов. Работая с К. Лисовским (поэт сам является и автором радиоинсценировки), Л. Баландин добивался наибольшей остроты конфликта.

Издания

• Сумасшедший поезд: отрывок // Газета «Советская Сибирь», 15 мая 1966
• Сумасшедший поезд // Журнал «Сибирские огни», № 10, 1966. — стр. 97—126.
• Цена строки: новые стихи и поэма «Сумасшедший поезд». — Новосибирск: Западно-Сибирское книжное издательство, 1966. — 102 с.
• Стихи, поэмы. — Новосибирск: Западно-Сибирское книжное издательство, 1968. — 408 с.
• Стихотворения: Поэмы. Стихотворения, Русский человек Бегичев, Сумасшедший поезд. — Москва: Художественная литература, 1974. — 302 с.
• Сумасшедший поезд: Стихи и поэма / Худож. Е. Ф. Зайцев. — Новосибирск: Книжное издательство, 1989. — 133 с.

Примечания

1. Виталий Коржев — Поэтическая родина — Сибирь. К 60-летию Лисовского // Сибирские огни, Выпуски 9-12, 1979 -стр. 164—177
2. Вячеслав В. Огрызко — Русские писатели, современная эпоха — Литературная Россия, 2004. — 544 с. — стр. 296
3. М. Рубина, корреспондент газеты «Советская Сибирь» — На волне поэтического театра // Журнал «Телевидение и радиовещание», № 2, 1968 — стр. 44
4. Очерки русской литературы Сибири, Том 2 — Издательство «Наука», Сибирское отделение, 1982 — стр. 566
5. Предисл. А. Срывцева // Казимир Лисовский — Стихи, поэмы. — Западно-Сибирское книжное издательство, 1968 — Всего страниц: 408 с. — стр. 17
6. Сибирские огни, 1979 — Выпуски 9-12 — Страница 186
7. Анатолий Никульков — Книга о поэтах — Западно-Сибирское книжное издательство, 1972—221 с. — стр. 161
8. Сибирские огни, 1972
9. Александр Алексеевич Михайлов — Живут на Руси поэты — М.: Современник, 1973. — 399 с. — стр. 213
10. Писатели о себе / Юлий Моисеевич Мостков. — Новосибирск: Западно-Сибирское книжное издательство, 1973. — 262 с. — стр. 131
11. Л. Алтаев — Казимир ЛИСОВСКИЙ. К 50-летию со дня рождения // Сибирские огни, 11, 1969 (недоступная ссылка). — стр. 149—152
12. Алексей Горшенин — Лица сибирской литературы: очерки и эссе о писателях Сибири — РИЦ «Новосибирск» Новосибирской писательской организации Союза писателей России, 2006. — 356 с. — стр. 120

Литература

• Рец.: Коржев В.  — История, современность и позиция автора // «Советская Сибирь», 19 июня 1967 и «Сибирские огни», 1967, № 8.

Ссылки

• Казимир Лисовский — Сумасшедший поезд. Поэма // Журнал «Сибирские огни», № 10 — октябрь 1966 — стр. 97-126