В июне 1916 года поступил в Русскую императорскую армиювольноопределяющимся в 256-й запасный пехотный полк (Ельня). Окончил учебную команду полка в апреле 1916 года, затем — школу прапорщиков 2-й армииЗападного фронта. В июне того же года был назначен младшим офицером в Вологодский 18-й пехотный полк5-й пехотной дивизии. В его рядах участвовал в Первой мировой войне на Западном фронте. В августе 1916 года был ранен, лечился в госпитале в Орше. Затем прикомандирован к оперативной части штаба 5-й пехотной дивизии, в июле 1917 года — контужен. После лечения в госпитале прапорщик Ф. И. Кузнецов в августе 1917 был прикомандирован к распределительному пункту в Орше, исполнял обязанности заведующего отделением распределительного пункта в Смоленске. В ноябре 1917 года демобилизован.
Вернулся на родину, был избран секретарём волостного исполкома и по совместительству работал исполняющим обязанности агронома в Чаусском уездном земельном отделе. В начале Гражданской войны избран командиром местного отряда Красной Гвардии[1].
За отличия в боях Гражданской войны был дважды награждён орденом Красного Знамени 18 декабря 1920 года и 31 декабря 1921 года, что сразу выдвинуло его из общей массы командиров (таких дважды кавалеров в РККА было всего около 100 человек). В приказе Реввоенсовета Республики от 18 декабря 1920 года о награждении орденом Красного Знамени указано: «При форсировании реки Березины руководил переправой и своей энергией и распорядительностью под ружейным огнем противника быстро переправил полк на правый берег реки Березины. Наступая одним батальоном и пешей разведкой на д. Стефанову и будучи окруженным превосходящими силами противника, тов. Кузнецов, не растерявшись, своей твердостью и находчивостью вывел части из затруднительного положения почти без потерь … Когда наши части были выбиты из д. Гуты и вынуждены были отступать, тов. Кузнецов с одним батальоном и пешей разведкой смело двинулся на неприятеля и принудил его отступать»[3].
В 1930 году окончил курсы усовершенствования высшего начсостава при Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе. С апреля 1930 года служил в Московской пехотной Краснознаменной школе: начальник учебного отдела, с сентября 1931 — начальник штаба школы, с октября 1932 — начальник школы. С мая 1935 года преподавал в Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе, где был руководителем кафедры общей тактики, с марта 1936 — старшим руководителем кафедры общей тактики, с сентября 1936 — начальником курса и старшим руководителем кафедры общей тактики, с июля 1937 — помощником начальника академии по заочному и вечернему обучению — начальником факультета, с апреля 1938 — исполняющим должность начальника кафедры общей тактики и начальника тактического цикла академии. Член ВКП(б) с 1938 года. В 1938 году присвоено звание доцента[4].
«Федор Исидорович Кузнецов много лет преподавал в Военной академии имени М. В. Фрунзе общевойсковую тактику. Дело это он знал и любил, и постепенно общевойсковая тактика стала главенствующим предметом во всех частях округа. Причем тактикой занимались преимущественно в кабинетах и классах на ящиках с песком. В поле, на практические занятия, войска выводились редко.
Будучи командующим Северо-Кавказским военным округом, участвовал в известном совещании высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940 года, где в своём выступлении по докладу начальника Генерального штаба Красной Армии генерала армии К. А. Мерецкова «Итоги и задачи боевой подготовки сухопутных войск, ВВС и оперативной подготовки высшего начсостава» подчеркнул слабую тактическую и теоретическую подготовку комсостава своего округа. При этом в своём докладе он чётко сформулировал семь главных задач в области боевой подготовки, которые, по его мнению, необходимо было решать Красной Армии в ближайшее время[7].
18 декабря 1940 года был назначен командующим войсками Прибалтийского особого военного округа.
Историк Андрей Кравченко в статье «Прибалтийский особый: первые времена войны» отмечал:
«По прибытии в округ Ф. И. Кузнецов проинспектировал вверенные ему войска, ситуация оказалась весьма плачевна: его предшественник практически ничего не сделал для повышения боеспособности округа. Вместо оборудования новой государственной границы и боевой подготовки войска занимались по большей части обустройством военных городков, хранилищ для техники и иными хозяйственными работами. Особенно плохо дело обстояло с возведением укрепленных районов по линии новой госграницы. По просьбе командующего округом из центральных районов СССР весной 1941 года прибыло большое количество строительных батальонов, так, только в полосе обороны 11-й армии было задействовано 30 „чужих“ саперных и инженерно-саперных батальонов.
Для прикрытия 300-километрового участка советско-германской границы в округе должно было быть развернуто 7 стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованных дивизии. Оборона побережья Балтийского моря возлагалась на Балтийский флот ВМФ Российской ФедерацииБалтийский флот и подчинённые ему части береговой обороны, кроме того, с той же целью из состава войск округа выделялось 2 стрелковых дивизии»
Когда разведка сообщила о том, что в Восточную Пруссию была переброшена 4-я танковая группа вермахта, Ф. И. Кузнецов поставил перед наркомом обороны СССР С. К. Тимошенко вопрос об усилении противотанковой обороны округа. Просьба дала положительные результаты: 20 апреля 1941 года была получена директива наркома обороны о формировании к 1 июня 1941 года в составе округа 9-й и 10-й противотанковых артиллерийских бригад в Шауляе и Каунасе. Кроме того предусматривалось формирование в Двинске (Даугавпилсе) 5-го воздушно-десантного корпуса.
18 июня 1941 года было получено разрешение, под видом проведения учений, на выведение первого эшелона штаба ПрибОВО (250 генералов и офицеров), который к 12 часам дня 20 июня занял заранее приготовленный командный пункт в лесу в 18 км северо-восточнее Паневежиса. Второй эшелон штаба был выведен 21 июня.
21 июня 1941 года Ф. И. Кузнецов отдал приказ применить светомаскировку – затемнить города и все армейские объекты. Бойцы дивизий, стоявших на границе, получили боекомплект и начали минировать определённые пограничные участки. Кроме того, было приказано эвакуировать семьи военнослужащих из приграничных гарнизонов вглубь страны. Однако нарком обороны С. К. Тимошенко отдал приказ немедленно вернуть все семьи военнослужащих в пограничные гарнизоны. Также было запрещено минировать стратегические пути, приказано отвести части от границы и даже отобрать боевые патроны у красноармейцев[9]. О приказе Кузнецова ввести затемнение городов и военных объектов Прибалтики узнал начальник главного управления ПВО СССР генерал Н. Н. Воронов и доложил об этом начальнику Генерального штаба Г. К. Жукову, от которого «в ответ услышал ругань и угрозы в адрес Кузнецова. Через некоторое время командующему Прибалтийским округом было дано указание отменить этот приказ»[10]. Около 15 часов 21 июня нарком Тимошенко в разговоре по телефону с Кузнецовым лично приказал последнему отменить своё распоряжение по затемнению Риги[11].
Командующий Северо-Западным фронтом
С 22 июня 1941 года командовал войсками Северо-Западного фронта. Соотношение сил к началу войны было в пользу противника. Так, общая списочная численность войск ПрибОВО на 22 июня 1941 года составляла 325 559 человек. В состав округа входили 19 стрелковых дивизий, 4 танковых и 2 мотострелковые дивизии, 5 смешанных авиадивизий[12]. Противник сосредоточил против войск округа 562 015 солдат и офицеров (21 пехотную дивизию, 7 танковых, 6 моторизованных дивизий и 1 моторизованную бригаду), 1697 танков, 3045 орудий, 4140 минометов, 2556 противотанковых орудий. В интересах этой группировки действовало более 1000 самолетов (1-й воздушный флот — 412 самолетов и 8 авиакорпус 2-го воздушного флота — 560 самолетов). Соотношение в полосе обороны ПрибОВО по личному составу в пользу противника: по танкам 1:1, по артиллерийским орудиям 2,4:1 в пользу вермахта, по минометам 2,8:1, по противотанковым орудиям 1,6:1, по зенитным 3:1, и только по самолётам советские войска имели преимущество 1,2:1[13].
Всё это привело к тому, что в первые дни Великой Отечественной войны войска фронта оказались в исключительно тяжёлом положении, не смогли отбить удар агрессора и начали отступать. Мощный кулак 3-й и 4-й танковых групп вермахта уже в первый день войны расколол защиту войск фронта. К ночи на 23 июня передовые части немцев были уже в 60 км к югу от Каунаса. На Виленском направлении, которое прикрывала 11-я армия, немецкая боевая техника сумела проскочить по мостам через Неман вместе с отходящими советскими частями. Переправившись через Неман, немецкие танки устремились к Вильнюсу, но натолкнулись на отчаянное сопротивление. Ф. И. Кузнецов попросил маршала С. К. Тимошенко «помочь закрыть разрыв с Западным фронтом», а также «усилить фронт военно-воздушными силами…»[14].
Глубокий прорыв немецкой танковой группировки требовал от советского командования принятия энергичных мер. Однако командование фронта обязано было действовать в соответствии с директивой, полученной вечером 22 июня 1941 года: "…прочно удерживая побережье Балтийского моря, нанести мощный контрудар из района Каунас во фланг и тыл сувалкской группировки противника, уничтожить её во взаимодействии с Западным фронтом и к исходу 24.06 овладеть районом Сувалки "[15]. К сожалению, это директива не учитывала ни реальное состояние войск, ни их возможностей. Тем не менее командование фронта всё же стремилась осуществить контрудар, но не по сувалкской группировке, как было указано в директиве, а по Тильзитской. Вариант нанесения контрудара на этом направлении воспроизводился ещё в мирное время на штабных учениях округа, поэтому хорошо был изучен командирами. На рассвете 24 июня 1941 года разгорелось ожесточённое встречное сражение, в котором с обеих сторон принимало участие более 1000 танков, около 2700 орудий и миномётов, более 175 000 солдат и офицеров. Однако одновременного удара не получилось: после долгого марша войска вступали в бой с ходу, чаще всего разрозненными группами. Артиллерия при острой нехватке боеприпасов надёжной поддержки танковым подразделениям не оказала. Задача осталась невыполненной. К исходу 24 июня стало ясно, что разгромить 4-ю танковую группу противника намеченными силами не удастся, на вильнюсском направлении войска не смогли не только остановить, но даже замедлить продвижение танковых соединений противника. К вечеру 24 июня противник захватил Каунас и Вильнюс. Лишившись у границы своих танковых соединений, командование фронта потеряло возможность парировать дальнейшие удары немецких войск. В результате в июне–июле 1941 года войсками Северо-Западного фронта в ходе Прибалтийской оборонительной операции были потеряны территории Литвы, Латвии и значительной части Эстонии. В начале июля командование округа, включая командующего Ф. И. Кузнецова, в полном составе было снято со своих постов с формулировкой «за неумелое управление войсками». По мнению одного из исследователей, «бедами этого человека были отсутствие твёрдого характера и длительной практики управления общевойсковыми объединениями даже в мирное время»[16].
С 14 августа по 2 ноября 1941 года – командующий 51-й Отдельной армией. Фактически стал виновником слабой подготовки обороны перешейков Крыма, которые ко времени приближения к ним немецких войск прикрывались всего двумя дивизиями, а остальные дивизии 51-й армии несли противодесантную оборону в Крыму. В результате войска 11-й армии вермахта быстро овладели Крымом и чуть было не ворвались с ходу в Севастополь. Уже в разгар сражения 2 ноября 1941 года был заменен на П. И. Батова.
«Утром [19-го октября 1941] я был в Симферополе. Штаб 51-й армии, где требовалось уточнить полученные по телефону указания, а также оформить заявки на автотранспорт, горючее, боепитание и многое другое, занимал, словно в мирное время или в глубоком тылу, обыкновенное учрежденческое здание в центре, обозначенное, правда, проволочным заграждением вдоль тротуара. При виде этой колючей проволоки на людной улице невольно подумалось: „Что за игра в войну?“ Сержант в комендатуре, выписывая мне пропуск, неожиданно предупредил: „Только сейчас, товарищ полковник, в отделах одни дежурные — сегодня воскресенье“.
Командующий армией, начальник штаба и многие другие командиры находились, надо полагать, поближе к фронту. Но те, кого они оставили в городе, отстоявшем всего на несколько десятков километров от переднего края, оказывается, ещё соблюдали выходные дни, о существовании которых мы давно забыли. В штабных коридорах я встретил нашего начальника артиллерии полковника Николая Кирьяковича Рыжи, удивленного не меньше моего здешними порядками. Он пожаловался, что не с кем решить вопрос о боеприпасах. Нужных людей в конце концов разыскали. Но чувство недоумения от этих первых симферопольских впечатлений не изглаживалось долго».
С 15 ноября 1941 года – начальник штаба 28-й армии в Московском военном округе. С декабря 1941 года – заместитель командующего войсками Западного фронта. В ходе битвы за Москву порученные ему задачи выполнял неудачно. Особо «отличился» в январе 1942 года, когда при проверке войск 61-й армии генерал-лейтенанта М. М. Попова заявил о большом количестве недостатков и неправильном оперативном построении обороны армии. Директивой Ставки ВГК от 30 января 1942 года был назначен командующим этой армией, но в первых же боях потерпел серьёзные неудачи и уже 12 февраля новой директивой Ставки был снят с должности и отозван из действующей армии, а М. М. Попов вернулся к командованию[17].
После тяжёлой контузии с марта 1942 по июнь 1943 года – начальник Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова (располагалась в г. Уфе). С июня 1943 состоял в распоряжении Ставки ВГК, с августа 1943 – заместитель командующего войсками Волховского фронта, участвовал в операции по прорыву блокады Ленинграда, с февраля 1944 года – на такой же должности на Карельском фронте.
Военному совету Карельского фронта наладить твердое управление войсками и изгнать бездельников и людей, не способных руководить войсками… Заместителя командующего Карельским фронтом генерал-полковника Ф. И. Кузнецова откомандировать в распоряжение начальника Главного управления кадров НКО.
В 1941–1942 годах дважды попадал в аварии (столкновение с автомобилем и падение с обрыва) с общей контузией, контузией головы с потерей сознания и сотрясением мозга.
После войны
Могила Ф. И. Кузнецова на Новодевичьем кладбище Москвы.
«Много лет спустя, в 1948 году, если память мне не изменяет, когда Г. К. Жуков прибыл принимать Уральский военный округ, которым командовал Ф. И. Кузнецов, мне вновь пришлось встретиться с ним. Я был в составе приемопередаточной комиссии. Положение в ряде частей было не на высоте, и, строго говоря, мы обязаны были все недостатки отразить в специальном акте. Федор Исидорович уходил в отставку, и мне очень не хотелось этого делать. Выручил Георгий Константинович.
— Ничего не надо писать, — сказал он, — тут дело ясное, разберусь сам. Он сдает, а я принимаю. — Этим самым он взял всю ответственность за имевшиеся недостатки в округе на себя.
↑Трыццаць год жыцця аддаў служэнню Радзіме // В кн.: Лившиц, В. М. Гордость и слава Горецкой земли. Земляки — Герои Советского Союза, генералы Вооруженных сил и Министерства внутренних дел СССР. — Горки: 2014.- С.86.
Моторизация, механизация и строительство препятствий. — М.: 1930.
Современная военная техника и проблема стандартизации. — М.: 1931.
Литература
Коллектив авторов. Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. — С. 118—120. — ISBN 5-86090-113-5.
Галицкий К. Н. Годы суровых испытаний. 1941—1944 (записки командарма) — М.: Наука, 1973.
Долготович Б. Д. Военачальники земли белорусской: энциклопедический справочник. — Минск: 2005. — С. 79.
Кузняцоў Фёдар Ісідаравіч. Беларуская энцыклапедыя: у 18 т. — Мінск: 1999. — Т. 8. — С. 563.
Кузняцоў Фёдар Ісідаравіч. Памяць : гісторыка-дакументальная хроніка Горацкага раёна. — Мінск: 1996. — С. 555.
Кузняцоў Фёдар Ісідаравіч. Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: у 6 т. — Мінск: 1997. — Т. 4. — С. 291.
Лившиц В. М. Трыццаць год жыцця аддаў служэнню Радзіме. // Гордость и слава Горецкой земли: в 3-х книгах — Горки, 2015. — Книга 2: Земляки — Герои Советского Союза, генералы Вооруженных Сил и Министерства внутренних дел СССР. — С.86-88.
Чернов Ю. Генерал-полковник Ф. И. Кузнецов (К 70-летию со дня рождения). // Военно-исторический журнал. — 1968. — №. 9. — С.124—126.
