«Клоп» — сатирическая пьеса Владимира Маяковского, написанная осенью 1928 года[1]. Произведение, жанр которого обозначен автором как феерическая комедия, неоднократно дополнялось и корректировалось после публичных чтений и обсуждений[2].
По словам Маяковского, в основу пьесы легли материалы, которые накопились у него в процессе работы в разных изданиях — в частности, в «Комсомольской правде». Эта «громада обывательских фактов» послужила поводом к созданию двух персонажей — Присыпкина и Олега Баяна[3][4].
Пьеса впервые опубликована в журнале «Молодая гвардия» (1929, № 3 и 4)[1].
Розалия Павловна Ренесанс — мать Эльзевиры, парикмахер
Давид Осипович Ренесанс — отец Эльзевиры, парикмахер
Рабочие, проживающие в общежитии
Шафер на свадьбе
Брандмейстер, пожарные
Профессор
Директор зоосада
Репортёр
Председатель горсовета, рабочие аудитории, вузовцы, распорядитель празднества, древние старики и старухи, охотники
Сюжет
Действие начинается во времена НЭПа. Иван Присыпкин «с треском отрывается от класса» — изо всех сил стремится к «изячной жизни» после трудов и лишений Гражданской войны. Он учится новомодным танцам (в частности, фокстроту), отращивает бакенбарды («Висят баки, как хвост у собаки, даже не моет, растрепать боится»), рвёт отношения со своей прежней возлюбленной — Зоей Берёзкиной, предпочтя ей дочь парикмахера — Эльзевиру Ренесанс, и даже имя и фамилию меняет на изящное Пьер Скрипкин.
На его свадьбе с Эльзевирой Давидовной происходит драка, а затем начинается пожар. Прибывшие на место происшествия пожарные недосчитываются одного тела. Это тело Присыпкина.
Присыпкина размораживают и оживляют через 50 лет, в 1979 году. Вокруг царит новая, светлая коммунистическая жизнь: нет нужды и изнуряющей работы, побеждены болезни и стихийные бедствия, люди забыли, что такое пьянство, курение и сквернословие. Скрипкину-Присыпкину в этом мире находится только одно место: экспоната в зоологическом саду, где желающие могут ознакомиться с пороками прошедшей эпохи. Единственным компаньоном Присыпкина оказывается клоп, случайно размороженный вместе с героем.
Анализ
Основная тема
«Клоп» — антимещанская пьеса, в которой соединены «гротесково-реалистический и фантастический планы». Благодаря этому приёму сильнее ощущается контраст между деяниями Присыпкина и жизненными интересами людей будущего. Маяковский и прежде демонстрировал свою веру в «мастерскую человеческих воскрешений» (например, в поэме «Про это»), однако в «Клопе» он впервые решает перенести на 50 лет вперёд человека, который «проходит под биркой „обывателиус вульгарис“»[6]. Этот элемент автопародии, когда патетику сменяет печальная издёвка над своими же прожектами, означает, по замечанию литературоведа Евгения Яблокова, что «романтическим мечтам приходит конец»[7].
Феерическое зрелище в конце пьесы, когда смирившийся со своей новой ролью Присыпкин взрывается криком, - это рассчитанный, открытый, большой силы удар по мещанству[8].
Маяковский не стремился выглядеть провидцем и пророком, заранее знающим детали быта 1979 года, поэтому создавал картинки будущего с некоторой долей иронии: так, в них присутствуют искусственные деревья, на которых разложены тарелки с мандаринами, яблоками, флаконами духов. Поскольку лёгкая насмешка понималась не всеми читателями и зрителями «Клопа», дуализм автора служил поводом для критики[8].
Критика
По словам литературоведа Александра Михайлова, оппоненты Маяковского использовали известный приём — «критиковать не за то, что автор отразил, а за то, чего он не показал»[9]. Так, публицист Н. Осинский упрекал автора в недостаточно широком освещении жизни рабочего класса конца 1920-х годов; деятель культуры Ричард Пикель был недоволен тем, что образ Присыпкина не развивается «на работе, в коллективе, в общественной деятельности»[9].
Литературовед Стафан Мокульский счёл необходимым отметить, что удар по мещанству был нанесён слабо, «точка прицела избрана неправильно», в картинах будущего присутствует «антисоветский душок»[9].
Театральный критик Давид Тальников, которого годом ранее Маяковский в стихотворении «Галопщик по писателям» характеризовал как человека, любящего поучать[10], назвал пьесу «первостепенной халтурой»[9].
В ходе полемики вокруг «Клопа» высказывались и противоположные мнения. На страницах журнала «Молодая гвардия» (1929, № 2) была опубликована рецензия, автор которой назвал пьесу жёстким шаржем, изобличающим «мерзость обывательщины»[11].
Литературная перекличка
Дмитрий Быков не просто увидел в фабуле «Клопа» перекличку с пьесой «Баня» — он напомнил (со ссылкой на Виктора Шкловского), что в 1927 году Маяковский познакомился в ростовской больнице с поэтессой, которая, подобно Зое Берёзкиной, пыталась застрелиться. В её жизни был свой «Присыпкин», доведший девушку до попытки самоубийства, — в его роли выступал РАПП[12].
Состоявшаяся годом ранее на страницах «Комсомольской правды» полемика между Маяковским и поэтом Иваном Молчановым, написавшим стихотворение о человеке, который требует компенсацию за «усталость от жизни»[13], стала поводом для пародийного цитирования в «Клопе». Озвученное Присыпкиным желание «у тихой речки отдохнуть» — это прямое воспроизведение строчек из стихотворения Молчанова «Свидание»[14], равно как и фраза «Я, Зоя Ванна, я люблю другую, она изячней и стройней, и стягивает грудь тугую жакет изысканный у ней» (в оригинале — «Я, милая, люблю другую, она красивей и стройней» etc.). По большому счёту, Присыпкин поступает точно так же, как и герой стихотворения Молчанова — уходит от молодой работницы Зои Берёзкиной (персонаж Молчанова говорит своей бывшей возлюбленной: «Прощай! Зовёт тебя далёкий гудок к фабричным воротам») к более обеспеченной Эльзевире Ренесанс (не случайно и герой стихотворения, и Присыпкин упоминают об «изысканном жакете»; кроме того, персонаж Молчанова называет свою новую избранницу «богатой и красивой», чьи «руки тонки и легки», то есть не знают тяжёлой работы).
Евгений Яблоков обнаружил немало точек пересечения между «Клопом» и произведениями Михаила Булгакова. К примеру, их некоторое время роднила тема насекомых: у Маяковского присутствовал размороженный клоп, у Булгакова в «Беге» — тараканьи бега; это послужило поводом для фельетона в «Вечерней Москве», автор которого назвал оба произведения «совершенно чуждыми современности»[7].
Тематическая общность замечена и в сравнении «Клопа» с «Собачьим сердцем»: и Шариков, и Присыпкин «ощущают себя — хотя и по-разному — жертвами науки»[15]. В то же время концовка «Клопа» — гораздо более острая и фееричная, нежели финал повести Булгакова; заключительный монолог отчаявшегося Присыпкина, призывающего граждан к себе в клетку, близок к фразе из гоголевского «Ревизора»: «Чему смеетесь? — Над собой смеетесь!»[7]
Между этими двумя чрезвычайно похожими персонажами (Присыпкиным и Шариковым) — пропасть, ибо Маяковский считал, что типы, подобные Присыпкину, ещё встречаются в нашей действительности, а Булгаков был уверен, что типы, подобные Шарикову, уже в ней встречаются[16].
Идея «красной свадьбы» с красной невестой, красными гостями и красной каретой, придуманная Олегом Баяном, — это пародийная вариация на тему «Роковых яиц»: в повести Булгакова не только описывается открытый профессором Персиковым «красный луч», но и перечисляются названия «красных журналов» — «Красный огонёк», «Красный перец», «Красная вечерняя Москва» и другие[7].
Лёгкая пикировка между авторами привела к тому, что Маяковский включил фамилию Булгакова в список «умерших слов», которые незнакомы людям будущего: «Бюрократизм, богоискательство, бублики, богема, Булгаков…».[7]
Поэт Вадим Баян, который в середине 1920-х годов издал в Москве книгу «Кумачовые гулянки», содержащую образцы новых «советских обрядов» — вечеринок с играми и танцами, свадеб и т. п., увидел в персонаже пьесы себя и, оскорблённый подобным использованием своего псевдонима, в 1929 году опубликовал в «Литературной газете» «Открытое письмо Маяковскому», получив пренебрежительный ответ от последнего[17]. .
Постановка
Говорят, из-за границы домой попав, после долгих во́льтов, Маяковский дома поймал “Клопа” и отнёс в театр Мейерхольда.
— Владимир Маяковский
Постановке «Клопа» на сцене театра Мейерхольда предшествовало чтение. Маяковский читал свою пьесу перед труппой настолько выразительно, что режиссёр предложил Игорю Ильинскому (первому исполнителю роли Присыпкина) отдельно послушать автора[18].
Повторное чтение — уже не для актёров, а для художественно-политического совета театра — прошло успешно; пьесу признали «значительным явлением советской драматургии», назвали «советским „Ревизором“» и предложили включить в репертуар[18].
Эта пьеса - острая, хорошая, сильная. Комедий, равных этой, я не видел ни в одном театре[18].
Работа над спектаклем проходила в течение шести недель. Сразу после премьеры, состоявшейся 13 февраля 1929 года, Маяковский уехал за границу. В пути он получил телеграмму, в которой создатели спектакля просили заменить одну из реплик[14].
По воспоминаниям дочери Ильи Ильфа Александры, в сатирическом журнале «Чудак», издававшемся в 1928—1930 годах, была напечатана статья «Схватка чемпионов», автор которой рассматривал ожидаемую премьеру «Клопа» как соревнование, в котором «техника сценической борьбы» должна сойтись с «приёмами драматургического текста»[19].
Мейерхольд при работе над спектаклем использовал стилистику плаката, театральной агитации. В каждом из героев, по словам театроведа Алексея Морова, выделялась некая доминирующая черта. В образе Присыпкина акцент был сделан на «монументальном холуйстве». У Розалии Павловны Ренесанс, его тёщи, до абсурда доведена «нэпманская предприимчивость». Невеста Эльзевира Давидовна отличалась «феноменальной глупостью». У Олега Баяна подчёркивалась склонность к подхалимажу[20].
Спектакль шёл на сцене три года, и за это время мнения критиков, изначально не принявших пьесу, поменялись. Теперь рецензенты отмечали «остроту, и актуальность, и сценическую неординарность» «Клопа». Один из рецензентов в связи с изменением настроения читателей и зрителей заметил, что с помощью постановки «не только Присыпкин, но и театр начал „отмерзать“»[9]. Тем не менее нарекания оставались — они касались в основном второй части спектакля. Так, люди будущего, по мнению критиков, выглядели в трактовке Мейерхольда «слишком рациональными, сухими существами». При этом заключительная сцена, в которой происходит демонстрация Присыпкина в клетке зоосада, воспринималась как несомненная удача режиссёра[20].
Во многом успех был обусловлен игрой Игоря Ильинского. Его Присыпкин являл собой пример «красочного сценического гротеска»[9]; реплики персонажа стали афоризмами, которые знали наизусть все завсегдатаи «московских салонов»[21].
Несмотря на всю гиперболизацию свойств героя перед зрителем предстаёт не только хам, но и конкретный характер. Выразительный грим, заострённость внешних бытовых черт ставили Присыпкина в число лучших ролей Ильинского[20].
Примечания
↑ 123В. В. Маяковский. Собрание сочинений в 8 томах. . — М.: Правда, 1968. — Т. VII. — С. 391. — 399 с.
↑Михайлов А. А. Маяковский. — М.: Молодая гвардия, 1988. — С. 484. — 558 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 5-235-00589-9.
↑М. А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени / Сост. А. А. Нинов. — М.: Союз театральных деятелей РСФСР, 1988. — С. 375. — 496 с.
↑Воловник С. В. Вадим Баян: свет и тени минувшего века // Мелитопольский краеведческий журнал, 2018, № 12, 32-37
↑ 123Михайлов А. А. Маяковский. — М.: Молодая гвардия, 1988. — С. 483. — 558 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 5-235-00589-9.
↑Александра Ильф. Журнал "Чудак" и его чудаки // Вопросы литературы. — 2006. — № 3.
↑ 123Моров А. Г. Три века русской сцены. Кн. 2. Советский театр. — М.: Просвещение, 1984. — С. 88. — 335 с.
↑Дмитрий Быков.Антиклоп // Известия. — 2009. — № 16 февраля. Архивировано 1 ноября 2014 года.
Ссылки
Владимир Маяковский.Клоп. Феерическая комедия(рус.). // ilibrary.ru. — Библиотека Алексея Комарова. Дата обращения: 7 октября 2022. Архивировано 3 апреля 2013 года.
