Детские годы Максима Пешкова (1906—1913) были проведены за границей, в странах, таких как Германия, Швейцария и Италия. В этот период он занимался различными видами спорта.
Ирина Гогуа вспоминала: «Максим был очень интересный художник. Он, например, рисовал тушью маленькие картинки. Вот как-то он мне принёс серию рисунков — разрез гамбургских публичных домов. Представляете, на четверти, на половине листа, тушью, разрез шестиэтажного публичного дома со всякими ситуациями. Причем злейшая карикатура. Я Максу сказала, что если ты людей видишь такими, то как же можно жить? А он ответил: „Ты думаешь, они лучше?“»[2].
В 1918—1919 годах служил в ЧК. Занимался продовольственным снабжением столиц.
В 1920 году Максим стал работать комиссаром на курсах всевобуча — нечто вроде ликбеза для красноармейцев. Здесь он сколотил крепкий преподавательский коллектив, хлопотал о помещениях, о питании курсантов. Составил интересные планы занятий, не забыв все виды спорта, какие знал[3].
О Максиме Пешкове в Италии есть немало страниц воспоминаний в двух очерках с одинаковым названием «Горький» (1936 и 1939) Владислава Ходасевича, жившего в 1925 году на даче Горького в Сорренто. 28-летний Максим предстаёт в них как симпатичный, но предельно инфантильный молодой человек, имевший большие задатки актёрского дарования, интересовавшийся кино, мотоциклами, фотографией и стремившийся в Москву, поскольку Дзержинский обещал подарить ему автомобиль.
Могила Пешкова на Новодевичьем кладбище Москвы с памятником работы Веры Мухиной.
В 1932 году Максим вернулся в Москву вместе с отцом, женой и детьми. Он не занимался никакой работой, предпочитая праздность и расточать деньги, что вызывало конфликты с П. П. Крючковым, помощником и секретарем Горького.
Умер 11 мая1934 года после непродолжительной болезни, причиной которой, по некоторым сведениям, стало то, что Крючков оставил его нетрезвого на морозе. Официальная версия смерти — воспаление лёгких.
Ирина Гогуа, видевшая его перед злополучной поездкой в Горки, высказывала сомнения в причине смерти[2].
Дочь М. А. Пешкова Марфа вспоминала: «Папа приехал от Ягоды, который его всё время звал и напаивал… вышел из машины и направился в парк. Сел на скамейку и заснул. Разбудила его нянечка. Пиджак висел отдельно. Это было 2 мая. Папа заболел и вскоре умер от двустороннего воспаления лёгких»[4].
В 1938 году обвинение в убийстве сына Горького (как и самого Горького) было предъявлено на Третьем Московском процессеГ. Г. Ягоде и П. П. Крючкову. Ягода признал себя виновным и утверждал, что делал это из «личных соображений» — из-за влюблённости в жену Максима Н. А. Введенскую-Пешкову, которая после смерти мужа была некоторое время его любовницей. Ягода и Крючков были расстреляны по приговору суда. Неизвестно, соответствует ли действительности это обвинение: эмигрант Ходасевич (хорошо знавший и Максима, и Крючкова) и многие современные исследователи находят это правдоподобным. Но, согласно книге Г. Херлинга-Грудзинского «Семь смертей Максима Горького», оснований верить обвинительному заключению нет.
В. Баранов высказывал предположение, что перед Первым съездом советских писателей власть хотела деморализовать Горького, чтобы он не наговорил в своей речи лишнего. Он допускает, что случившаяся 11 мая 1934 года смерть сына пролетарского писателя М. Пешкова — преднамеренное убийство[6].
В литературе
Максим Пешков упоминается в повести В. П. Катаева «Хуторок в степи».
↑Валериан Тархановский.КАК ПЕШКОВ КУРСАНТОВ РАЗДЕЛ (неопр.). Paradoxes. Парадокс (14 января 2002). Дата обращения: 9 июня 2016. Архивировано 4 августа 2016 года.
↑Антипина, Валентина Алексеевна. Повседневная жизнь советских писателей. 1930–1950-е годы. — Монография. — Москва: Молодая гвардия, 2005. — С. 3—17, 85. — 408 с. — ISBN 5-235-02812-0.
↑Баранов, Вадим Ильич. Горький без грима. Тайна смерти / Осенева Е. — Роман-расследование. — Москва: Аграф, 2001. — 496 с. — ISBN 5-7784-0135-3.
.jpg)
