Писал стихи, быстро перейдя от силлаботоники к верлибру; выступал против «неоправданности корсета строгого стиха». В 1917 году впервые использовал псевдоним Ланн. В 1919 году, гостя в Коктебеле у Максимилиана Волошина, познакомился с Анастасией Цветаевой и через много лет стал персонажем её автобиографического романа «Amor»[4].
В 1919 году — председатель русской секции Всеукраинской литературной комиссии при Наркомпросе Украины.
В 1920 году окончил университет и был оставлен при кафедре истории философии права. В конце ноября 1920 уехал в Москву и некоторое время пробовал работать по специальности, но вскоре полностью посвятил себя литературе. С 1922 года член Всероссийского союза поэтов. Планировал основать новое поэтическое направление — «вильдерство», готовил сборник стихов, но так и не смог его издать. С 1928 года полностью переключился на критику, перевод и редактирование зарубежной прозы: Джозефа Конрада, Джеймса Джойса, Уолдо Фрэнка, Тобайаса Смоллетта[5].
В 1958 году Ланн, страдавший хронической болезнью, и Кривцова, которой диагностировали рак, решили отравиться морфием[8]. Кривцова умерла 30 сентября; рака у неё при вскрытии не обнаружили. Ланн выжил, поскольку его организм привык к морфию, и в тяжёлом состоянии попал в институт Склифосовского, где признался, что отравил жену. На него было заведено уголовное дело, но 3 октября он умер. После смерти Кривцовой и Ланна в писательских кругах появился термин «выход Ланна», когда речь шла о самоубийстве как единственном выходе из сложившегося положения[9].
Переводческий метод и его критика
С лёгкой руки И. А. Кашкина за методом Е. Л. Ланна закрепилось название «технологически точный перевод», хотя сам он такого выражения не употреблял, а лишь говорил о точности как о «технологическом приёме»[10]. Признавая, что перевод не должен быть буквальным, он заявлял о недопустимости пропусков, дополнений и попыток коррекции авторского стиля; воссоздание в переводе уникального стиля данного автора Ланн считал ключевой задачей переводчика. Для этого он рекомендовал и калькирование особых авторских метафор (в отличие от устойчивых идиом), и сохранение таких особенностей текста, как повторы одних и тех же значимых слов[11].
Описанному подходу в советской теории и практике перевода, начиная с 1930-х годов, противостояла школа так называемого «творческого», или «реалистического» перевода, возглавляемая И. А. Кашкиным[8]. Представители этой школы, считавшие одним из главных принципов перевода простоту и удобочитаемость получающегося текста, понятность его для среднего «советского читателя», подвергали работы Ланна суровой критике. Так, переводы Диккенса, выполненные Ланном совместно с женой Александрой Кривцовой, оценивались Норой Галь как «сухие, формалистические, неудобочитаемые»[12]. В. М. Россельс считал, что «Посмертные записки Пиквикского клуба» в их переводе потеряли юмор[13].
Сам И. А. Кашкин уже в статье 1936 года «Мистер Пиквик и другие» отмечал «пассивное калькирование», «манерность языка, снобизм точности», нацеленность на читателя, хорошо знакомого с английским языком и реалиями. В 1951—1952 годах он ещё несколько раз обращался к критике переводов Ланна, приводя их как пример засорения языка перевода иностранными словами и копирования иностранного синтаксиса, и даже сравнивал их со лженаучным «новым учением о языке» Н. Я. Марра, которое как раз недавно разоблачил сам И. В. Сталин. Сходные претензии, нередко переходящие в идеологическую плоскость, высказывали и другие переводчики, в том числе Е. М. Егорова и И. И. Катарский[14].
В 1947 году литературовед А. А. Елистратова опубликовала критическую статью «Евгений Ланн и его “старая” Англия», в которой обвинила его в распространении «худших сторон упадочнической, безыдейной буржуазной исторической литературы». После этого, по словам известного переводчика Н. М. Любимова, Ланн «кончил своё существование» как романист и эссеист, но продолжал работать как переводчик[15]. Сам Любимов был одним из немногих, кто встал на защиту Ланна в ходе дискуссии, возникшей после статей Кашкина в начале 1950-х: перевод «Пиквикского клуба» он охарактеризовал как «абсолютно полноценный, отвечающий [...] требованиям точности не буквальной, а художественной»[16].
Ланн Е. Л. Литературная мистификация. — М.—Л.: Государственное издательство, 1930 (Л.: тип. Печатный двор). — 232 с.
Ланн Е. Л. Диккенс. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1946. — 532 с.
Ланн Е. Л. Heroica: Стихотворения / Сост., подг. текста и послесл. К. Добромильского. — М.: Водолей, 2010. — 118 с. ISBN 978-5-91763-047-2
Литература
«…Темой моей является Россия». Максимилиан Волошин и Евгений Ланн. Письма. Документы. Материалы. — М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2007. — ISBN 978-5-93015-091-9.
Баевский В. С. Евгений Ланн в творческой биографии Марины Цветаевой // Марина Цветаева: Эпоха, культура, судьба. — М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2003.
Береговская Э. М. Евгений Ланн — поэт круга Максимилиана Волошина, Григория Петникова и Марины Цветаевой // Марина Цветаева: Эпоха, культура, судьба. — М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2003.
Азов А. Г.. Поверженные буквалисты: Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы. (рус.). — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2013. — ISBN 978-5-7598-1065-0.
