Гиацинтовая лихорадка

Махровый гиацинт селекции XIX века 'Lord Wellington'

Гиаци́нтовая лихора́дка (нидерл. hyacintenhandel) — эпизод аномального, ажиотажного роста цен на луковицы садовых гиацинтов в Нидерландах в 1730-е годы. Цены на редкие махровые сорта достигли максимума на рубеже 1736—1737 годов, спустя ровно сто лет после взлёта и краха цен на тюльпаны, известного как тюльпаномания. Так же, как и тюльпаномания, гиацинтовая лихорадка завершилась крахом: по неизвестным причинам рынок рухнул, и цены вернулись на докризисный уровень. В отличие от тюльпаномании, гиацинтовая лихорадка оставила крайне мало следов и была быстро забыта.

История

Крупноцветковые гиацинты вида Гиацинт восточный, в естественных условиях произрастающие в предгорьях Малой Азии, появились в садах Центральной и Северной Европы около 1560 года — примерно в одно время с тюльпанами^[1]. В течение полутора веков гиацинт уступал в популярности не только тюльпану, но и гвоздикам, и розам. Богатых знатоков он не привлекал, а для простых цветоводов-любителей он был слишком сложен и прихотлив в культуре. Немногие цветочные хозяйства, выращивавшие гиацинты на продажу, размножали их семенным способом: вегетативное размножение дочерними луковицами и детками (привычное в разведении тюльпанов) у гиацинтов происходит медленно (для развития цветущего растения необходимо пять лет), а никаких средств ускорить его голландцы XVII века ещё не знали^[2].

От посева до цветения гиацинта проходит около пяти лет; товарную ценность представляют луковицы зрелых, уже цветущих растений стандартного цвета и размера (в отличие от редких тюльпанов-солитёров, декоративные гиацинты в XVII веке высаживали целыми грядками). Время от времени цветоводы находили в массе впервые цветущих сеянцев одиночные махровые экземпляры-мутанты (первый такой цветок был описан в 1612 году^[1]). Обычно они уничтожались на месте: махровые цветки были неспособны к плодоношению, размножить их вегетативно было практически невозможно, а одиночные нестандартные растения спросом не пользовались^[3].

В 1680-е годы традицию нарушил харлемский цветовод Питер Ворхелм. Из-за болезни в течение всего 1684 года Ворхелм не мог ухаживать за садом. Весной следующего года он обнаружил в запущенном саду необычно красивый махровый экземпляр, которым сразу заинтересовались состоятельные знатоки^[4]. Этот, неспособный к плодоношению, экземпляр дал начало первому сорту махрового гиацинта, 'Marie'; вслед за ним в первую четверть XVIII века цветоводы Харлема вывели около сотни махровых сортов^[5]. Большинство из них были белыми либо синими (различных оттенков); розовые и пурпурные сорта появились относительно поздно^[5]. Самые ценные луковицы начала XVIII века стоили 30—50 гульденов; выведенная в 1709 году бело-розовая 'Koningin van Scheba', считавшаяся эталоном красоты гиацинта, оценивалась в 140 гульденов^[5]. В течение 1710-х и 1720-х годов, по мере разогрева интереса публики, цены росли уверенно, но медленно^[5]. Вероятно, сказалось улучшение экономического положения страны, оправившейся после череды войн с Англией конца XVII века; возможно — под влиянием французских финансовых пирамид голландцев вновь охватила страсть к цветочным спекуляциям^[6].

Ван Гог. «Луковичные поля» (гиацинтов), 1883.

Многие из сортов селекции начала XVIII века погибли в морозную зиму 1729 года^[7]: предложение луковиц резко сократилось, цены возросли до 200 гульденов за луковицу^[8]; в 1733 году на рынке начался настоящий ажиотаж^[5]. Взрослая луковица сорта 'Passé non plus ultra' с крупной деткой в 1733 году оценивалась в 1600 гульденов, другая луковица того же сорта с восемью мелкими детками — в 1850 гульденов. «Менее ценные» сорта стоили 400—800 гульденов за луковицу, а цены на самые дешёвые, распространённые сорта не опускались ниже 10 гульденов^[9]. В страну вернулась атмосфера тюльпаномании — казалось бы, давно осуждённой всеми здравомыслящими гражданами^[10]. Пресса и анонимные памфлетисты единодушно осуждали «безумцев», поклоняющихся Флоре — покровительнице блудниц; в Харлеме в 1734 году переиздали «Беседы Вармондта и Гаргудта» — самый известный памфлет, направленный против тюльпаномании — но цены продолжили рост^[11]. В отличие от тюльпаномании, гиацинтами спекулировали лишь несколько активных спекулянтов и цветоводов; популярные в XVII веке фьючерсные контракты и опционы практически не использовались. Единственным «технологическим» нововведением 1730-х годов была торговля долями в ценных луковицах — таким образом спекулянты приобретали права на ещё не сформировавшиеся детки медленно размножающихся гиацинтов^[12].

Рынок гиацинтов обвалился лишь весной 1737 года, спустя ровно сто лет после краха тюльпаномании. К 1739 году цены упали до одной десятой от уровня 1734 года^[13]; типичная цена луковицы новейшего сорта в середине XVIII века составляла 25 гульденов^[14]. Причины краха 1737 года были те же, что и в 1637 году: цены на действительно редкие сорта выросли настолько, что торговля ими фактически прекратилась. Тогда спекулянты сосредоточились на торговле ходовыми сортами, и вновь разогнали цены до запретительно высокого уровня. Такие деньги не был готов платить никто, даже самые богатые знатоки. Рынок замер, готовый обрушится от малейшего толчка, и неизбежно обрушился; непосредственный повод краха остался неизвестен^[12]. Никаких последствий этот крах не принёс: в гиацинтовой лихорадке участвовала лишь горстка харлемских цветоводов-профессионалов и узкий круг любителей и спекулянтов^[12]. Так как фьючерсные сделки в 1730-е годы не использовались, то приобщиться к рынку гиацинтов можно было только через приобретение и выращивание реальных растений — а здесь на пути новых участников рынка стоял надёжный барьер: выращивание гиацинтов в 1730-е годы было столь же сложным и рискованным занятием, как и во времена Питера Ворхелма^[12].

Примечания

1. Krelage, 1942, p. 142.
2. Dash, 2010, p. 297.
3. Krelage, 1942, p. 143.
4. Krelage, 1942, p. 144.
5. Krelage, 1942, p. 145.
6. Krelage, 1942, pp. 146, 148.
7. Krelage, 1942, p. 149.
8. Krelage, 1942, p. 151.
9. Krelage, 1942, p. 152.
10. Krelage, 1942, p. 153.
11. Krelage, 1942, pp. 153, 161.
12. Dash, 2010, p. 299.
13. Krelage, 1942, p. 190.
14. Krelage, 1942, p. 191.

Источники

• Dash, M. Tulipomania: The Story of the World's Most Coveted Flower and the Extraordinary Passions it Aroused. — New York: Three River Press, 2010. — ISBN 9780307560827.
• Krelage, E. H. Bloemenspeculatie in Nederland: De Tulpomanie van 1636-'37 en de Hyacintenhandel 1720-'36. — Amsterdam: P.N. van Kampen & Zoon, 1942.

Литература

• De drie t'zamenspraeken tusschen Waermondt en Gaergoedt. — Haarlem: Joannes Marshoorn, 1734. («Три диалога Вармондта и Гаргудта», приписываемые Адриану Роману, 1637. Факсимиле издания 1734 года)