«Без языка» — рассказ Владимира Короленко о жизни эмигрантов в Америке, написанный им после поездки в эту страну в 1893 году. Впервые был опубликован в журнале «Русское богатство», № 1, 2, 3, 4 за 1895 год с подзаголовком «Рассказ из заграничных очерков», а в 1902 году — первым отдельным изданием[1].
В 1893 году Владимир Короленко в качестве корреспондента журнала «Русское богатство» был направлен на Всемирную выставку в Чикаго. Ещё до поездки у него возник художественный замысел — изобразить судьбы русских людей, искавших счастья на чужбине. 16 июня 1893 года писал свояченице Прасковье Ивановской[2]:
Еду я в Америку более с беллетристическими, чем с корреспондентскими целями, хотя дал уже обещание написать в «Русское богатство» о Чикаго и о выставке. Это, конечно, будет «общий взгляд». В Чикаго я буду недолго, — мне очень хочется посетить русские колонии в Америке.
Рассказ был начат 9 августа 1893 года в Чикаго. Под этой датой в дневнике писателя значится запись[2]:
…начал рассказ о латыше в Америке.
Судя по всему, поначалу работа шла довольно быстро, о чём Короленко писал жене. Но по мере того как замысел произведения усложнялся, работа над ним замедлилась, несколько раз прерывалась и была завершена лишь в начале 1895 года. Рассказ был опубликован в первых четырёх номерах «Русского богатства» за 1895 год[3].
Для первого отдельного издания, вышедшего в 1902 году, Короленко подверг рассказ значительной переработке, учитывая различные критические замечания, высказанные на его журнальную публикацию. В результате объём произведения увеличился почти вдвое, были введены новые персонажи и эпизоды[2].
Сюжет
Рассказ «Без языка» знакомит читателя с эмигрантами, уехавшими из своего родного села ЛозищиВолынской губернии в Америку. Крестьянин Осип Лозинский переезжает в чужую страну, где работает на ферме. Встав там на ноги, отправляет супруге Катерине билет на поезд и пароход, а также письмо, в котором сообщает, что живёт хорошо, и зовёт её к себе. Вместе с Катериной в поездку отправляются её родной брат Матвей Лозинский по прозвищу Дышло и его друг Иван Лозинский по прозвищу Дыма. (Вся деревня носит одну фамилию). Доехав до Гамбурга, Катерина отправляется к мужу через океан. Не попавшие на пароход мужчины сталкиваются с языковой проблемой, что сразу же осознаёт Матвей: «Без языка человек как слепой или малый ребёнок». Найденный друзьями в кабаке соотечественник объяснил, что им всего лишь нужно было купить билет, а не совать деньги при посадке.
Купив билет, Иван и Матвей садятся на следующий пароход в Америку. В дороге они знакомятся с Анной, такой же бедной эмигранткой. В Америке, не зная языка и обычаев, герои попадают в ряд трагикомических ситуаций. Мистер Борк, еврей из России, поселяет их в своём пансионе. Иван знакомится с другими постояльцами, изучает английский язык, переодевается по местной моде, и даже продаёт свой голос в Таммани-Холле. Матвей ничего этого не делает. Чужая жизнь непонятна и неприятна ему, и он жалеет, что приехал.
Провожая Анну к её новому месту работы (она устроилась служанкой), Матвей отстаёт от провожающих и теряется в Нью-Йорке. Долгое время он бесцельно бродит по городу, случайно принимает участие в митинге рабочих и драке с полицией. Впечатлённые его силой, рабочие-итальянцы помогают ему скрыться от полиции и сажают на поезд в Миннесоту.
В конце пути, в городке Дэбльтоун, Матвея узнаёт и принимает к себе соотечественник, Евгений Нилов, работающий на лесопилке.
Через два года, обжившись и выучив язык, Матвей возвращается в Нью-Йорк, чтобы забрать Анну с работы и жениться на ней.
Отзывы
В критическом очерке «Бесполезные заметки» (издание «Русская мысль», № 1, 1909 г.) Корней Чуковский с иронией замечал, что с Короленко «жестокую шутку сыграл кто-то»: «Его уверили, будто те фантастические слова, которые встречаются в повести „Без языка“, — английские», «good by» (так в тексте) означает «здравствуйте», а фраза «возьми у барышни багаж» на английском звучит как «Таке ту бэгэдж оф мисс». Впрочем, Чуковский в этом очерке иронизировал не столько над Короленко, сколько над тогдашней литературной критикой, которая «ищет уже не идей, а грамматических ошибок»[4].
