«Оптимистическая трагедия» — пьеса в трёх актах Всеволода Вишневского, написанная в 1932 году[1]. Первоначально драматург давал пьесе различные названия: «Гимн матросам», «Триумфальная трагедия» и другие[1]. Название «Оптимистическая трагедия» было предложено актрисой Камерного театраАлисой Коонен[2].
В том же году переработал пьесу и создал её вторую редакцию не столько сам Вишневский, сколько Александр Таиров в процессе постановки «Оптимистической трагедии» в Камерном театре[3]. Именно вторая редакция утвердилась в дальнейшем на советской сцене[1].
Действующие лица
Ведушие
Вожак
Сиплый
Комиссар
Алексей
Командир корабля
Вайнонен
Боцман
Рябой
Первый пленный
Второй пленный
Матросы
Сюжет
Действие происходит в 1918 году. На боевой корабль Балтийского флота «Громобой» из Москвы направляют женщину комиссара. Власть на корабле принадлежит анархистам во главе с Вожаком; его подручные — Сиплый и матрос Алексей — встречают Комиссара насмешками, предлагают «пожениться». Комиссар выстрелом из браунинга убивает первого, кто пытается покуситься на её честь. Вожак заключает с Комиссаром перемирие, надеясь обратить её свою веру.
Комиссар находит союзников в лице командира корабля бывшего царского офицера Беринга и сочувствующего большевикам матроса Вайнонена. По приказу из Москвы «свободный анархо-революционный отряд» преобразуют в 1-й морской полк. Властолюбивый Вожак, изображая дружелюбие и готовность подчиняться, настраивает команду против Комиссара и Командира, отдаёт собственные приказы, устраивает самосуд.
Команда отправляется на фронт; Вожак вызывает пополнение из анархистов, по его приказу арестовывают Командира. Анархисты задерживают двоих офицеров, возвращающихся на родину из германского плена; утверждая свою власть, Вожак приказывает их расстрелять. Происходит столкновение между анархистами и небольшой группой коммунистов; действия Вожака побуждают Алексея и некоторых других матросов принять сторону Комиссара; по её приказу Алексей расстреливает Вожака.
Полк направляют к Чёрному морю, где он сталкивается с немецкими войсками. Из-за предательства Сиплого часть полка попадает в плен, Комиссар погибает, остальным матросам удаётся ввырваться из плена.
Сценическая судьба
«Оптимистическая трагедия» в Камерном театре
В том виде, в каком Всеволод Вишневский представил свою пьесу в Камерный театр, художественного руководителя она не удовлетворила. Вишневский ввёл в «Оптимистическую трагедию» двоих ведущих, которые своими комментариями создавали для сюжета пьесы исторический контекст; но были и интермедии — дискуссии о театре и современной драме, которые, по мнению Александра Таирова, отвлекали внимание зрителей и были им удалены[3]. Таиров переработал некоторые диалоги, и любовь Алексея к Комиссару стала более возвышенной, менее грубой. Изменил режиссёр и финал пьесы: в первоначальном варианте судьба Комиссара оставалась неясной, в версии Таирова Комиссар умирает на руках у товарищей и вдохновляет их на отчаянную борьбу[3].
Таиров стремился к поэтическому обобщению и ради него отказывался от бытовых деталей. «Его постановка, — писала Раиса Беньяш, — была лапидарна, экспрессивна, ритмически совершенна и освобождена от всяких подробностей, которые бы могли создать представление о конкретной среде, об обычном повседневном существовании»[4].
Вишневский следил за ходом репетиций и, в свою очередь, был им совершенно не удовлетворён. Только оглушительный успех премьеры, состоявшейся 18 декабря 1933 года, изменил его мнение[3]. «…Это новый тип пьесы и спектакля, — писала „Правде“, — насквозь агитационный. Но если это агитация, то агитация, поднятая на высоту подлинного искусства»[3]. Спектакль вошёл в историю советского театра как произведение классическое и одно из лучших созданий Александра Таирова[3].
После премьеры в Камерном театре «Оптимистическая трагедия» ставилась по всей стране, именно в таировской редакции; всего в СССР насчитывалось не менее 120 постановок[1].
Товстоногов поставил пьесу Вишневского как трагедию, которую оптимизмом наполняла только вера режиссёра в то, что человек был творцом истории, а не её жертвой[6]. «Но сказать об этом, — писала Раиса Беньяш, — хотелось так, чтобы не уменьшалось и число понесенных жертв. Чтобы не снизилась высокая цена крови, заплаченной за революцию»[6]. В общем хоре Товстоногов стремился не упустить из виду ни одного участника событий и потому, в отличие от Таирова, наполнил свой спектакль бытовыми подробнстями, воссоздавая и обстановку жизни своих героев, и атмосферу эпохи[4]. И Ведущие у Товстогова из некоего подобия античного хора превратились в пожилых матросов, доживших до 1955 года героев трагедии, рассказывающих свою собственную историю[7].
Художественным символом спектакля, оформленного Анатолием Босулаевым, стала идующая вверх дорога, по которой движется полк. Затянутая серым солдатским сукном, она полукружием опоясывала сцену и уходила к горизонту — в бесконечность [8]. Но над неизменной дорогой простералось живое, изменчивое небо, которое по-разному откликалось на всё, что происходило в полку и с полком[9].
Если спектакль Таирова представлял собой эстетизацию революции, то Товстоногов, приступая к постановке пьесы в 1955 году, наполнил её новым и неожиданным содержанием[10]. «Он сместил акценты, — пишет Анатолий Смелянский, — выдвинув на первый план не женщину-комиссара, а фигуру Вожака… Вязкая, ленивая походка, ударная сила коротких реплик, каменное лицо с низким лбом и пустыми немигающими глазами» — таков был герой, у которого борьба за свободу личности, философия неподчинения оказалась на поверку неистребимой потребностью подчинять[10][11].
Свой портрет не ведающего сострадания Вожака в исполнении Юрия Толубеева оставил и Константин Рудницкий: «Вожак был живым олицетворением разнузданной страсти к насилию, маниакальной подозрительности. …Вращающийся круг сцены выволакивал на всеобщее обозрение жирную тушу идола, важно развалившегося на цветастом ковре и окруженного подобострастными приспешниками, готовыми кого угодно пристрелить по первому же его знаку…»[12]. В 1955 году зрителям не нужно было объяснять, кто послужил прототипом такого Вожака[10].
За этот спектакль Георгий Товстоногов и Юрий Толубеев в 1958 году были удостоены Ленинской премии[1]. И в этот раз, как считали критики, официальное признание полностью совпало с художественной значимостью произведения[13].
1956 — Омский драматический театр. Постановка Д. Бархатова. Роли исполняли: Комиссар — А. Кржечковская, Вайнонен — М. Бибер, Алексей — А. Ерошенко, Вожак — С. Пономарев, Сиплый — В. Раутбарт, Боцман — Р. Ушаков, Главарь анархистов — Н. Слесарев, Старая женщина — П. Майская.
↑ 123Смелянский А. М. Предлагаемые обстоятельства. Из жизни русского театра второй половины XX века. — М.: Артист. Режиссёр. Театр, 1999. — С. 52. — 351 с.
↑Большая советская энциклопедия. Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. Т. 3. Бари — Браслет. 1970. 640 стр., илл.; 33 л. илл. и карт, 1 л. карт (вкладыш) (статья Берлинер ансамбль)
Литература
Шнеер А.Я. Оптимистическая трагедия // Театральная энциклопедия / под ред. П.А. Маркова. — М.: Советская энциклопедия, 1965. — Т. 4. — С. 195—196.
Беньяш Р.М. Оптимистическая трагедия (Ленинградский академический театр драмы им. А. Пушкина) // Спектакли и годы: Статьи о спектаклях русского советского театра / Ред.-сост. А. Н. Анастасьев, Е. П. Перегудова. — М.: Искусство, 1969. — С. 372—381.
Премьеры Товстоногова / Сост., пояснит. текст Е.И. Горфункель. — М.: Артист. Режиссер. Театр; Профессиональный фонд «Русский театр», 1994. — 367 с.