Мальчик по имени Варан (человек, а не гигантская ящерица) живёт в бедном рыбацком селении, он ничего не видел, кроме бедности, работы и моря. Его селение находится в поддонье — низинных землях, летом затопляемых морем. Работает Варан помощником «винтового»: заводит пружину винта (нечто вроде вертолёта), отправляет машину в полёт и приземляет её на неимоверной высоте, за облаками, на горах, которые летом становятся островами[1].
Но затем он отправляется в странствия (решение, изменившее его жизнь, лишившее дома и семьи), чтобы найти единственного человека — Печника. Печник — «бродяга, который никогда не ночует дважды под одной крышей», и в доме, где он своими руками сложит очаг, рождается маг. За свою жизнь, блуждая в поисках Печника, Варан успевает побывать странником, учителем, главным картографом империи, преследуемым бродягой, приближённым императора. В конечном счёте оказывается, что Печник — это сам Варан[1].
Проблематика
Одна из основных идей «Варана» заключается в том, что мир, по которому странствует герой, не таков, каким должен быть. Потенциально в этот мир (и в сам роман) заложено больше, чем воплощено. Например, маги должны приносить в этот мир из-за грани нечто новое, но почти никогда не совершают этого. Как можно судить по некоторым упоминаниям, всё, что делают «официальные» имперские маги, оказывается несовершенным, ограничено несвободой, проигрывает живому творению[1].
По мнению критика Виталия Каплана, в «Варане» содержится «метафизическая тоска» героев, поиск трансцендентного — при том, что религии в мире романа нет (например, божатся здесь титулом Императора). Литературовед и критик Михаил Назаренко добавляет к этому, что в романе также присутствует и тоска реальная — изнурительная тоска людей, всю жизнь делавших не то, что необходимо, не то, к чему они призваны. Так, друг главного героя, Сполох-Подорожник, маг, пробившийся к императорскому трону, понимает, что только это позволило ему выжить, но понимает также и то, что не состоялся[1].
Печник, которого ищет Варан, является для него носителем смысла жизни, воплощённым знанием о мире, знанием о том, что человека ждёт после смерти, о правильности или ошибочности любого решения. Как сформулировал одну из идей «Варана» Назаренко, человек, ищущий смысл в мире, рано или поздно сам оказывается его носителем и становится смыслом для других. Варан повлиял на тех людей, с которыми его столкнула судьба, просто потому, что делал то, что должен, — делал здесь и сейчас[1]. По словам Каплана, авторы демонстрируют, что серьёзный духовный поиск не бывает бесплодным, даже если приводит к совершенно неожиданному результату. Ища ответы на свои духовные запросы, Варан сам в какой-то мере явился ответом для этого мира: благодаря его метафизической тоске мир стал немного иным. В романе показано, что мучиться «проклятыми вопросами» — на самом деле очень много и что духовная жажда — реальная сила, которая преображает обыденную действительность[2].
Как и в некоторых других произведениях Дяченко — «Привратнике», «Ритуале», — в «Варане» путь важнее цели. Этот принцип лёг в основу не только композиции, но и этики текста[1].
Сюжетно-композиционные особенности
Авторы очень искусно выстроили странствия Варана. Они не описывают его скитания год за годом и день за днём (в отличие от «Многорукого бога далайна» Святослава Логинова, чьё влияние на роман Дяченко очевидно), а выстраивают несколько ударных эпизодов, между которыми остаются пробелы, только отчасти заполненные воспоминаниями Варана. О тех странах, о которых в предыдущих эпизодах говорилось как о сказочных, легендарных, недостижимых, в дальнейших эпизодах говорится как об уже посещённых и картографированных. Путь Варана чрезвычайно длинен, а мир получает дополнительные измерения и плотность: оказывается, что все легенды в нем истинны, а значит, правдива и легенда о Печнике, которого ищет Варан. Хрустальные деревья, живые поля, сани, запряжённые сотнями мух-тягунцов, и прочие твари, присутствующие в «Варане», в другой книге могли бы быть избыточными, но здесь эта флора и фауна — одно из главных действующих лиц. В «Варане» горы и долины, небеса и болота оказываются хором в драме — и без этого хора не были бы слышны сольные партии[1].
…Место Дяченко в отечественной фэнтези, без преувеличения, уникально. И новый их фэнтезийный роман «Варан» свидетельствует о том вполне явственно. Первое, на что обращаешь внимание при чтении этого романа, — необычайная яркость «картинки». Ярки персонажи, у каждого из которых — свой облик, своя судьба и свой голос. Ярки и красочны пейзажи, запоминающиеся сразу и надолго. Словом, такое ощущение, будто Марина и Сергей рисуют свои масштабные полотна акриловыми красками, тогда как большинство их коллег по цеху едва справляются с десятком цветных карандашей. Однако ещё приятнее, что в красивую форму заключено глубокое содержание.
Марина и Сергей Дяченко за последние несколько лет продемонстрировали читателю такую концептуальную мощь и жёсткость, что богатейший по фактуре, красочный фэнтезийный «Варан», сделавший бы честь любому отечественному фантасту, работающему в «мягком» жанре, воспринимается как передышка, перевал между вершинами, разговор у огня.
Мир Ойкумены, по которой путешествует герой книги Дяченко, ярок и удивительно разнообразен. Нельзя не восхищаться талантом авторов, сумевших создать подобное полотно.
Издания
М.: Эксмо, 2004 (сер. «Триумвират»).
М.: Эксмо, 2004 (сер. «Шедевры отечественной фантастики»), в сборнике «Магам можно все».
М.: Эксмо, 2007 (сер. «Стрела Времени. Миры М. и С. Дяченко», «Стрела Времени»).
М.: Эксмо, 2008 (сер. «Миры М. и С. Дяченко»).
М.: Эксмо, 2009 (сер. «Русские звезды»), в сборнике «Бродячая искра».
М.: Эксмо, 2020 (сер. «Фантастические миры Марины и Сергея Дяченко»).
Роман был также опубликован на польском (2006), украинском (2008), французском (2012) языках.
