«Подвал Бродя́чей соба́ки» — литературно-артистическое кабаре, один из центров культурной жизни Серебряного века. Артистическое кафе или арт-подвал «Бродячая собака» действовало с 31 декабря 1911-го по 3 марта 1915 года[1] в доме № 5 по Михайловской площади (ныне — Площадь Искусств) Петрограда. В названии обыгран образ художника как бесприютного пса[2]. В 2001 году кафе на историческом месте было вновь открыто на волне интереса к дореволюционной истории и Серебряному веку.
Было открыто антрепренёромБорисом Прониным в канун 1912 года в подвале дома Жако и закрыто весной 1915 года, во время Первой мировой войны, вскоре после антивоенного выступления В. Маяковского. Её учредителем выступило Общество интимного театра: его в 1909 году основали режиссёры Николай Евреинов, Федор Комиссаржевский, Александр Мгебров, писатель Алексей Толстой и сам Пронин. Они и придумали название кабаре. Когда в конце декабря 1911 года компания искала в Петрограде место, чтобы отметить Новый год, Толстой спросил у Евреинова: «А не напоминаем ли мы сейчас бродячих собак, которые ищут приюта?» А тот ему ответил: «Вы нашли название нашей затее, пусть этот подвал называется „Бродячей собакой“».
Стены кафе были расписаны художником С. Судейкиным. Именно он помимо панно рисовал программы вечеров и даже маскарадные костюмы[3].
Дом Жако — Кабаре «Бродячая собака»
Кабаре изначально задумывалось как площадка для собраний представителей искусства: поэтов, писателей, художников, актёров и музыкантов. Над входом в «Подвал» даже висел плакат с надписью «Все между собой считаются знакомы». Сюда приходили, например, футуристы, символисты, акмеисты, «цеховики», «мирискуссники». В «Бродячей собаке» веселились, читали стихи, дискутировали и просто общались: для многих она стала вторым домом.
Здесь устраивались театральные представления, лекции, поэтические и музыкальные вечера. Именно там впервые прочитывались многие стихи и звучали музыкальные пьесы, о чём сохранилось немало воспоминаний. «Саркастическая музыка Эренберга остро звучала в литературно-артистическом кабаре „Бродячая собака“ и в „Привале комедиантов“»[4].
Анна Ахматова посвятила «Бродячей собаке» стихотворения «Все мы бражники здесь, блудницы…» и «Да, я любила их, те сборища ночные…»
Упоминается в многочисленных мемуарах. В частности, поэт-футуристБенедикт Лившиц, о котором поклонники льстиво говорили, что вокруг него всегда пляшет хоровод из девяти муз, вспоминал о «Бродячей собаке» такими словами:
«Основной предпосылкой „собачьего“ бытия было деление человечества на две неравные категории: на представителей искусства и на „фармацевтов“, под которыми подразумевались все остальные люди, чем бы они ни занимались и к какой бы профессии они ни принадлежали». (Волков С. История культуры Санкт-Петербурга — М.: Эксмо, 2008.)
Однако тон в этом заведении до начала войны с Германией всё же задавали не футуристы, а акмеисты и их друзья. В этом артистическом подвале они жили «для себя» и «для публики», исполняя роль богемы имперской столицы. Съезжались обыкновенно после полуночи, а расходились — только под утро. Спустя два десятка лет Бенедикт Лившиц в своих воспоминаниях оставил нам внешне ироническое, но по сути восхищённое описание этого «интимного парада», на котором поэт превращался в актёра на подмостках, а читатель — в зрителя. Вот всего один отрывок из его текстов, посвящённых этому времени:
"Затянутая в чёрный шёлк, с крупным овалом камеи у пояса, вплывала Ахматова, задерживаясь у входа, чтобы по настоянию кидавшегося ей навстречу Пронина вписать в «свиную» книгу свои последние стихи, по которым простодушные «фармацевты» строили догадки, щекотавшие их любопытство.
В длинном сюртуке и чёрном регате, не оставлявший без внимания ни одной красивой женщины, отступал, пятясь между столиков, Гумилёв, не то соблюдая таким образом придворный этикет, не то опасаясь «кинжального взора в спину».
Кабаре не только развлекало посетителей, но и проводило множество культурных мероприятий, в частности лекции о театральном искусстве (Сергей Ауслендер), "О новом мировоззрении (Николай Кульбин), диспуты на тему эзотерики, магии и религии[3].
В кабаре сложился свой «собачий уклад», состоявший из множества обычаев. Помимо ударов в турецкий барабан, была, например, «свиная книга» — в неё поначалу записывали приходивших гостей, но позднее она приобрела почти сакральную роль общего альбома. Более того, у «Собаки» существовали собственный герб, гимны на открытие и закрытие встреч, а также ордена и даже специальные знаки отличия.
По выражению Бенедикта Лившица, « …первое же дыхание войны сдуло румяна со щёк завсегдатаев „Бродячей собаки“». Официальной причиной закрытия кафе весной 1915 года была объявлена нелегальная продажа алкоголя[1][5]. Часто называют причиной закрытия и пацифистские выступления Маяковского. Истинные причины, по-видимому, были финансовыми[2]. После этого многие постояльцы переехали в «Привал комедиантов» — ещё одну знаковую площадку петербургского Серебряного века.
Кафе «Бродячая собака» на историческом месте было вновь открыто в 2001 году на волне интереса к дореволюционной истории и Серебряному веку[6][7].
Одноимённые заведения, вдохновленные образом исторической «Бродячей собаки», существуют в других городах России:
В 1995 году в Казани при Литературно-мемориальном музее А. М. Горького было открыто литературное кафе «Бродячая собака», где размещается стационарная выставка «Поэты Серебряного века» и проходят различные культурные мероприятия и встречи.
↑«Собака» осталась, однако, на заметке у полиции, и в начале марта 1915 года в подвале был произведен обыск, и обнаружены дюжины бутылок запрещенных спиртных напитков, после чего градоначальник распорядился закрыть подвал (С. С. Шульц, В. А. Склярский. Бродячая собака: век нынешний — век минувший. СПб, 2003. Стр. 127).